Дед оторопело остановился:
– И впрямь кто-то есть в хлеве!
В это время раздался конский топот. Приехал лесник.
– Нигде свиньи нет, – озабоченно сказал он и спрыгнул с коня.
– Слышь, сынок, кто-то, никак, есть в хлеву, – сказал дед, поднимая с земли железные вилы. – Сам слыхал, как вздохнул. Пьяный, что ли, забрался какой, так ведь откуда бы ему? А Марья слыхала, как кашлял. Да где же она?
Но жена егеря была уже на кордоне.
– Дай-ка фонарик, – сказал егерь и смело шагнул через порог в хлев.
Пятнышко яркого света забегало по стенам и полу, метнулось под ясли и остановилось – там лежала свинья, уткнув морду в угол.
– Вот она где, а я её в лесу ищу!
Дед удивился не меньше:
– Ни разу к корове в хлев не забиралась, у неё ведь своё место под навесом есть, она всегда там спит!
Долго в тот вечер за ужином рассуждали о причуде свиньи, пока деда не осенило:
– Знать, свинья-то ненастье зачуяла, вот и забилась в хлев. Не иначе завтра дождик будет. Помню, мой отец про дождь по свиньям угадывал наперёд всех, ещё наших мужиков в деревне удивлял: если долго летом жарит, а потом резко ненастье, обязательно свиньи прячутся кто куда.
Утром на кордоне все проснулись под мерный стук дождевых капель по железной крыше.
Гнездо синей птицы помещалось в нише отвесного обрыва скалы над бурной горной речкой Талгаркой. Это был; настоящая синяя птица, а не сказочная – Метерлинка. Зоологи зовут её ещё фиолетовым дроздом. В Северном Тянь-Шане этот выходец из Южного Китая и Индии появился недавно, какие-нибудь полсотни лет назад. Поэтому было так заманчиво получить редкие кадры синей птицы на плёнке фотоаппарата и кинокамеры.
Соорудить плотный шалаш недалеко от гнезда синей птицы было недолго. Она быстро привыкла к нему и продолжала выкармливать своих птенцов. Щелчки фотоаппарата и стрекотание кинокамеры глушились шумом горной речки.
Ниже гнезда из воды торчал камень. Синяя птица сначала садилась на него с кормом в клюве, а потом взлетала в нишу скалы в гнездо. Но вода вскоре прибыла и стала хлестать через камень. Это не смутило заботливую мамашу, и она продолжала садиться на камень теперь по колено в воде.
Неподалёку на середине реки торчали из воды камни. Вода с шумом неслась мимо них и даже слегка захлёстывала холодными брызгами. В камнях было гнездо оляпки, и птенцы её были всё время мокрыми. Но это было в порядке вещей для оляпок – они ведь корм добывают под водой.
Обе птицы приносили корм своим птенцам до двадцати пяти раз в день. Оляпка доставала насекомых под водой. Синяя птица ловила кузнечиков и крупных кобылок на берегу. Не брезговала она и ящерицами. Её птенцы имели поистине резиновые глотки, и в них исчезали даже крупные ящерицы. Иногда синяя птица разнообразила пищу для своих птенцов, ловила на обед мелких рыбок. Она ловила их ловко, забегая по колено в воду по мелким заливчикам.
В этот памятный день с утра синяя птица и оляпка вдруг проявили необыкновенно бурную деятельность: почему-то они вдвое чаще приносили корм весь день. Птенцы под вечер были настолько сыты, что отворачивались и не открывали ртов. Тогда мамаши сами проглатывали принесённую добычу и устремлялись за новой.
Более сорока раз принесли корм оляпка и синяя птица в этот день!
За ужином мы терялись в догадках, почему птицы сразу удвоили рацион своим птенцам, но совсем не обратили внимания на тёмные тучи вечером на западе. А вот синяя птица и оляпка справились у своего таинственного, но совершенно точного птичьего «бюро погоды» и с утра знали, что надо успеть накормить птенцов как можно сытнее: следующий день они будут сидеть голодные.
Утром проглянуло было солнце, но какое-то неяркое, словно смущённое своим сегодняшним бессилием. Сразу же его закрыли зловещие тучи. Послышались раскаты грома, всё ближе и ближе. Потемнело, как вечером. Вдруг страшный тропический ливень хлынул на горы Заилийского хребта. Из тёмных туч вода полилась тугими струями. Страшная тяжесть падающей воды заставила поползти камни, и они покатились на крутых склонах, увлекая другие, вместе с лавинами воды и грязи. Внизу всё перемешалось и с грохотом понеслось дальше по дну ущелий, пополняясь из боковых склонов и сметая всё на своём пути, словно бульдозером фантастической силы...
А на следующее утро с чистого голубого неба яркое горячее солнце осветило затихшие, неузнаваемые ущелья, засыпанные камнями, опять неподвижными. Гробовая тишина, как в сказочном мёртвом царстве, сменила оживлённые голоса птиц и насекомых там, где ещё вчера были заросли кустарников, лужайки трав с крупными ирисами, пионами и ярко порхающими бабочками. Только совсем бессильные, мутные остатки вчерашнего грозного ливня ещё струились по дну ущелий, угасая среди камней.
Гнездо оляпки смыло. Камни, где оно было, скрылись под водой неузнаваемо бурной и многоводной Талгарки. Но птенцы оляпки оказались такими же замечательными водолазами, как и их родители: они ещё не могли летать, но ныряли великолепно. Утром после грозы оляпка продолжала кормить свой выводок – птенцы теперь сидели на береговых камнях значительно ниже по течению от своего прежнего гнезда.
Гнездо синей птицы не пострадало, только она с разлёта садилась теперь прямо в нишу – камень в реке был глубоко.
Как бы хорошо и нам узнать тайну птичьего «прогноза» погоды!
Огромное стадо сайгаков всё утро паслось в небольшой долинке. Горбоносые морды животных были низко опущены. Пустынная полынка, чуть припорошённая снегом, служила им пищей и спасала от жажды. Низкое январское солнце бросало длинные тени от каждого сайгака. То и дело над стадом поднимались головы с насторожёнными ушами, осматривались и опять опускались. Никто не нарушал спокойствия стада в это утро.
Но вот одна из старых самок перестала пастись, постояла и пошла вперёд, не опуская больше головы, хотя полынки было сколько угодно. Ещё несколько самок перестали кормиться и пошли за первой. Вскоре всё стадо оставило хорошие выпасы и быстрыми семенящими шагами направилось к югу.
Справа и слева на горизонте тоже показались стада сайгаков. Они быстро шли в одном направлении, не задерживаясь. После полудня некоторые табунки сайгаков уже не шли, а бежали.
Весь короткий зимний день прошёл в торопливом передвижении сайгачьих стад к югу.
Вечером на стане бригада охотников по истреблению волков была занята сменой сломанной рессоры у одной из машин. Ремонт закончили, когда солнце скрылось за горизонт. Охотники собрались у костра около большого казана с мясной похлёбкой.
Самый младший член бригады волчатников спросил:
– Почему это сегодня сайгаки совсем мало паслись? Целый день их табуны шли в саксаульники.
– Да, да, и мы тоже заметили! – подтвердили другие члены бригады.
– Значит, напрасно торопились с заменой рессоры. Можно было это сделать утром. На охоту завтра не поедем! – ответил бригадир.
– Почему?! – разочарованно спросило сразу несколько голосов.
– Если сайгаки пошли в саксаульники и к песчаным барханам, значит, буран будет. Это верная примета.
Впрочем, утро было ясное, как и все последние дни. Но с полудня небо быстро заволокло тучами. Солнце исчезло. Засвистел ветер с севера, и полетели сначала редкие снежинки, а вскоре свирепый буран на целые сутки скрыл пустыню в бешено ревущей карусели.
За сутки до начала бурана сайгаки двинулись в укрытия, каким-то образом предугадав изменение погоды.
