Суставчатая рука-плеть жихнула через всю каюту разворачивающейся чередой грозных последствий и с треском обрушилась на локоть захватчика. Тот убрался, и великан метнул в дыру невесть откуда взявшийся нож. «Стреляй в него!» – крикнул кто-то с другой стороны переборки; однако Бригитта, не растерявшись, передвинула к дыре Элизин матрас. Англичане толкали его, но он всякий раз падал обратно; будь у Элизы больше времени на размышления, она бы вывела мораль, что мягкость и податливость порою защищают лучше неколебимой твёрдости.
Элиза подбежала к выбитому окну. Внизу покачивался двухвёсельный ялик. Верёвка тянулась от него к абордажному крюку, зацепленному за снасти бизань-мачты «Метеора»; по ней-то однорукий и взобрался на борт, хотя ему явно должна была потребоваться какая-то система блоков и талей, слишком сложная, чтобы Элизе сейчас в этом разбираться.
Выброшенные в окошко женщины плавали, как кувшинки, ибо юбки их раздулись в полёте. Постепенно они бы набрякли водой, и пошли ко дну, однако обе – и Николь, и горничная – благополучно держались за борта ялика. От своей прислуги Элиза меньшего и не ждала. Она даже придумала вопрос для будущих кандидаток: «Вы на яхте госпожи, готовитесь к церемонии малого утреннего туалета, когда яхту захватывают англичане и под огнём с берега буксируют в Ла-Манш. Вы забаррикадировались в каюте и ждёте участи, которая хуже смерти, но тут вас хватает и выбрасывает в окно загадочный однорукий великан, вошедший на верёвке через окно. Как вы поступите: а) станете бессмысленно барахтаться, пока не пойдёте ко дну; б) приметесь вопить, пока кто-нибудь вас не спасёт; в) подгребёте к ближайшему плавучему предмету и будете спокойно дожидаться, когда ваша госпожа уладит затруднение?»
Элиза почти сразу заподозрила, что однорукий великан – посланный Небесами избавитель, и теперь окончательно в этом уверилась. Она подобрала юбки, сунула ногу под кровать и носком туфли выудила оттуда сумку. Потом подошла к окну, выждала мгновение, примериваясь к движению волн, и бросила сумку точно в середину ялика. Покончив с этим, она обернулась. Хлысторукий смотрел на Бригитту, точно говоря: «Теперь я собираюсь вышвырнуть вас, мадемуазель», а та явно намеревалась отклонить услугу. Тогда он попытался ухватить Бригитту за талию (искусственное сужение фигуры, образованное шнуровкой и китовым усом). Мало кому из мужчин хватало роста, силы и отваги, чтобы облапить Бригитту, когда ей того не хочется. До утраты руки великану достало бы и того, и другого, и третьего, а так их силы были почти равны. Правда, великан мог бы изменить баланс в свою сторону, если бы для начала до бесчувствия избил барышню хлыстом, чего он делать не собирался, несмотря на сильное искушение. Элизе показалось, что она видит нежность в его глазах. Посему в каюте продолжалась безобразная потасовка, губительная для мебели и достоинства обоих участников.
Элиза выбрала момент, когда однорукий споткнулся о хлыст и теперь медленно вставал.
– Бригитта! – крикнула она.
Голландка оторвала гневный взор от пришельца и увидела Элизу в окне.
– Можешь оставаться здесь и лапаться с ним сколько захочешь, можешь даже затащить его в койку, мне всё равно! Однако я отбываю и буду ждать тебя внизу.
И она исчезла в окне.
Ей всё-таки не удалось сдержать вскрик за мгновение до того, как ноги вошли в воду. Затем от холода перехватило дыхание, но через несколько секунд Элиза уже плыла к лодочке: отчасти потому, что помнила вопрос, который собиралась задавать кандидаткам, отчасти из страха, что Бригитта и мсье Хлысторук вывалятся прямо на неё. Тяжёлые всплески за спиной подтвердили правильность её мыслей.
Втащить четырёх вымокших до нитки женщин в такую маленькую лодку оказалось задачей непростой. Хлысторукий, едва оказавшись в воде, извлёк непонятно откуда очередной острый предмет и перерезал верёвку, соединявшую ялик с «Метеором». Расстояние между ними сразу начало увеличиваться. Элиза лишь раз подняла взгляд на свою бывшую яхту. Она увидела английских моряков у ограждения юта и английских моряков в своём окне (они наконец-то пробились через выстроенную Бригиттой баррикаду). Один из них очень невежливо прицелился в Хлысторукого. Однако тут неподалёку грохнуло, что-то пролетело у них над головами и отбило от фальшборта два фунта дубовых щепок. Англичане отпрыгнули, некоторые бросились ничком на палубу. Элиза проследила изумлённый взгляд Хлысторукого и увидела несущийся на всех парусах корабль.
Она не любила мужских разговоров о кораблях и никогда в них не участвовала, тем не менее, с первого взгляда на судно определила, что оно восемнадцати футов в длину, двухмачтовое, без надстроек, с острой кормой и люгерным парусным вооружением. В Голландии его называли бы галиотом. Так или иначе, это было каботажное судно, способное пересечь Ла-Манш и несущее на палубе, по меньшей мере, один фальконет. Выстрел по англичанам был произведён по большей части для эффекта. Такому контрабандистскому судёнышку бессмысленно было бы тягаться с «Метеором», будь «Метеор» под всеми парусами и с полной командой; тем не менее, фальконеты отбили у англичан желание стоять на виду и палить по людям за бортом. Элиза надеялась, что это судно, которое она наняла; развитие событий пока подтверждало догадку. «Арбалет» – такое название было намалёвано на борту – не стал преследовать «Метеор», но, зайдя между ним и шлюпкой, лёг в дрейф. Команда вела себя со смесью радушия и враждебности: одни матросы бросали дамам верёвки, которые те ловили в воздухе либо выуживали из воды, другие держали наготове заряженные мушкеты. Договорённость предусматривала, что они заберут анонимного пассажира в окрестностях «Метеора» – только это одно и происходило по плану. Всё остальное – атака английских баркасов, явление пылающего «Солей Рояль» и Хлысторукий в своём ялике – было полной неожиданностью. Элиза уже думала с ужасом, что сейчас должна будет заново торговаться с капитаном «Арбалета». То, что он вообще сунулся так далеко в гущу событий, следовало приписать влиянию человека, стоящего на палубе с заряженным мушкетом в руках: сержанта Шафто.
– Всё отлично, сержант Боб. Нет. Я не знаю, кто он. Кажется, он немой. Но настроен вроде бы дружески. Единственное, что могу сказать о нём дурного: он более прямолинеен в своих методах, нежели принято в Версале.
– Я приметил его на пристани, он шпионил за «Метеором».
– Теперь я тоже припоминаю, что видела его, – сказала Элиза, – но, не обладая вашей проницательностью, сэр, не могла решить, шпионит он или просто глазеет.
– Быть может, очаровательные герцогини больше битых-перебитых сержантов привыкли, чтобы на них глазели часами, – сказал Боб. – По мне, так он шпионил.
– Может быть, сержант Боб, но сегодня он спас целую шлюпку женщин.
– Забирать вас одну или всю шлюпку? – осведомился мсье Риго, капитан «Арбалета», всё ещё не слишком веря своим глазам. До сего момента он был поглощен зрелищем дрейфующего «Солей Рояль», из всех ста пушечных портов которого вырывалось пламя. Наконец Риго убедил себя, что англичане, прежде чем поджечь корабль, забрали с него порох – то есть они хотели, чтобы «Солей Рояль» горел долго, на глазах у всего Шербура, и, возможно, поджёг другие корабли, а не взорвался в один миг. Если так, то для «Арбалета» опасность миновала, ибо приливное течение пронесло горящий корабль мимо. Теперь Риго мог уделить внимание почти такой же страшной угрозе – внезапному натиску пассажирок.
– Только меня, – сказала Элиза и запустила в Риго сумкой.
Для остальных женщин это явилось новостью. Послышались охи и ахи. Элиза подумала было объясниться. («Мамочке надо сгонять в Лондон, украсть три тонны серебра».) Однако вместо этого она подняла руки и позволила Бобу схватить себя за одну, французскому моряку – за другую. Её втащили на «Арбалет», как тюк с шёлком.
– Милая Бригитта! – крикнула Элиза через борт. – Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня, что сейчас я обрекаю тебя на участь галерной рабыни. Но вам надо добраться до берега, пока не стало хуже, а этот человек, я боюсь…
– Будет грести по кругу. Мне тоже так подумалось. – Бригитта схватила вёсла.
– Мы будем держать фальконеты заряженными и смотреть, чтобы вы добрались до берега, – пообещал мсье Риго. Теперь, когда шлюпка, полная женщин, двигалась от «Арбалета», он стал куда любезнее.
– Отправь депешу капитану Бару в Дюнкерк! – крикнула Элиза.
– И что сообщить, мадам?
– Что это всё-таки произойдёт.
– Ампутация – дело рискованное, – заметил Боб Шафто. Последние несколько часов у него было такое
