Смешенье

АНТРАКТ

– Я – генеральный контролёр финансов, мадам, и знаю, что такое переводной вексель. – Поншартрен увлёк её в нишу и говорил вполголоса с несвойственной ему резкостью.

– А я знаю, кто вы и какой властью обладаете, мсье, – отвечала Элиза.

– Тогда, если вам есть что ещё сказать о Монетном дворе, я охотно выслушаю…

– В свое время, мсье.

Тем временем мадам де Борсуль разыгрывала в «Лондоне» небольшую сцену. Капризная раздражительность удавалась ей очень хорошо.

– Я отдала свои монеты мсье Дюбуа – в обмен на что?!

– Векселя, выписанные рукою банкира Ditta di Borsa, ничуть не хуже денег.

– Но это не деньги!

– Однако, синьор Полишинель, вы можете обратить векселя в деньги или во что-нибудь ценное, отнеся их в представительство Лотарова торгового дома.

– Однако он в Лионе, а я в Лондоне!

– Вообще-то он в Лейпциге, но не важно – в Лондоне у него есть представительство. После того, как узурпатор захватил трон, множество банкиров перебрались туда из Амстердама и…

– Погодите! Сперва Лотар в Лионе… затем в Лейпциге… в Амстердаме… а теперь в Лондоне?

– Все они – одно, ибо Меркурий осеняет их все. – Элиза, запустив руку в кучку хмельных юнцов, вытащила юного кузена де Лавардаков, которого и усадила за стол напротив мадам де Борсуль. – Это Лотаров представитель в Лондоне. – Она ухватила второго юнца, скалившегося над первым, и поставила в короткой галерее между салонами, которую назвала Амстердамом.

– Я возражаю! (Простите мою прямоту, но я пытаюсь войти в роль грубого саксонского банкира), – сказал Элизин муж.

– У вас превосходно получается, дорогой, – отвечала Элиза. – Что вас не устраивает?

– Если только мои представители в Лондоне и Амстердаме – не титулованные дворяне, а, как я понимаю, это не так…

– Ну разумеется, Этьенн.

– То есть если они не обладают независимыми средствами, то получается, что… – тут Этьенн снова слегка покраснел, – …простите, но должен ли я… – Он надолго замолчал, пока Элиза и Поншартрен улыбками и кивками не убедили его продолжить: – …им платить. – Он наполовину проглотил ужасное слово. – Ну, не знаю, чтобы они покупали себе еду и тому подобное? Вряд ли они питаются с собственного хозяйства, если живут в городе.

– Вы должны им платить! – громко и чётко объявила Элиза.

Этьенн поморщился.

– Не понимаю, чего ради мне содержать агентов, возить серебро в Лондон, слать векселя в одно место, авизо в другое, чтобы в конце концов вручить деньги синьору Полишинелю.

Он неуверенно обвёл взглядом лица гостей, словно спрашивая их мнения. Все согласно закивали, как будто герцог д'Аркашон высказал невероятно умную мысль, и повернулись к Элизе за разъяснениями.

– Вы оставите себе часть денег, – объявила та.

Все ахнули, как будто она сдёрнула покрывало с золотой статуи.

– О, это совершенно меняет дело! – воскликнул Этьенн.

– Пьер Дюбуа в Лондоне получит не всю ту сумму, которую я отдал вам, – сказал Поншартрен и повернулся к Элизе. – Однако, мадам, я живу в Париже.

Элиза прошла на другой конец Малого салона и похлопала по золочёному клавесину. Поншартрен покинул «Лион» и сел за инструмент. Затем, для забавы и для музыкального сопровождения второго акта комедии, начал подбирать мелодию Рамо.

Элиза поманила к себе пожилого графа в мундире капитана галеры. До сего момента тот играл с другом на бильярде.

– Вы – мсье Самюэль Бернар, королевский банкир.

– Я буду изображать еврея?! – в ужасе проговорил граф.

Музыка смолкла.

– Он достойнейший господин, король прекрасно о нём отзывается, – заметил Поншартрен и заиграл снова.

– Но теперь в Лионе никого не осталось! – воскликнул Этьенн.

– Напротив, здесь мсье Кастан, старый собрат мсье Бернара, – сказала Элиза и потащила графского партнёра по бильярду к стулу, на котором до этого сидел Поншартрен.

В комнате стало гораздо оживлённее, поскольку капитан, изображающий Самюэля Бернара, ссутулился и принялся закатывать глаза, ухмыляться дамам и поглаживать подбородок. Тем временем «амстердамцы» и «лондонцы», прискучившие бездельем, пустились в разного рода несанкционированные транзакции.

– Принеси мне миску теста, – сказала Элиза горничной.

– Теста, мадам?

– Миску теста из кухни! И ещё одну пустую, поменьше. Быстрее!

Служанка вылетела из комнаты, а Элиза продолжила:

– Все по местам! Начинается второй акт! Господин граф де Поншартрен, прошу вас, продолжайте играть, ваша чудесная музыка как нельзя лучше подходит к действию.

(Некоторые гости, не получившие ролей, начали танцевать, так что «Париж» и впрямь превратился в центр всего возвышенного и утончённого.)

– Я ваш слуга, мадам, – отозвался Поншартрен.

– Нет, я Меркурий. И я говорю, что у вас есть тесто.

– Тесто, Меркурий? – Поншартрен с любопытством огляделся, но играть не перестал.

– Разумеется, вы редко его видите и никогда к нему не прикасаетесь. Ещё бы, ведь вы член Верховного совета и доверенный приближённый Короля-Солнца. Но вы знаете, что у вас есть тесто!

– Откуда я это знаю, Меркурий?

– Потому что я нашёптываю вам на ухо. У вас есть тысячи кухонь, на которых его готовят. Теперь призовите к себе мсье Бернара и сообщите ему, что у вас есть тесто.

Мсье Бернара звать не пришлось. Опираясь на кий, как на трость, он шаркающей еврейской походкой подошёл к Поншартрену и склонился над ним, потирая руки.

– Мсье Бернар! У меня есть тесто.

– Я верю вам, монсеньор.

– Я хотел бы быстро и безопасно перевести… э… сто кусков мсье Дюбуа в Лондон.

– Погодите! – воскликнул Меркурий. – Вы ещё не знаете имени получателя в Лондоне.

– Отлично! Пусть это будет вексель на одного из моих агентов, имя которого я укажу позже.

– Разумеется, сударь! – И «Бернар» с ухмылкой обернулся к Элизе, ожидая подсказки.

– Идите и передайте это вашему другу, – велела Элиза.

– А на руки я ничего не получу?

– Мсье! Вы получили слово генерального контролёра финансов! Чего вам ещё надо?

– Я просто спросил, – произнёс «Бернар» с лёгкой обидой и проковылял в другой конец Малого салона, где ждал его партнёр по бильярду. – Бонжур, старина. У господина графа де Поншартрена есть тесто, и он хочет переправить сто кусков в Лондон.

– Прекрасно, – отвечал «Кастан» после того, как Меркурий шепнул ему на ухо подсказку. – Лотар, если вы вручите сто кусков нашему человеку в Лондоне, я дам вам сто десять кусков здесь!

– О небо! Где же тесто? – вопросил Этьенн слегка ошарашенно, поскольку на генеральной репетиции ему давали настоящее серебро.

– У меня его нет, – отвечал «Кастан», соображавший чуть быстрее Этьенна, – но мой друг мсье Бернар слышал от господина графа де Поншартрена, а тот – от самого Меркурия, что теста очень много, посему перед лицом всех этих добрых лионцев…

– Мы зовём их Депозитом, – вставила Элиза, обводя рукой любопытных зрителей, которые собрались возле карточного стола.