нарумянены. Одета она была в длинное кремовое платье со складчатой юбкой, руки в белых кружевных перчатках. Мужчина, держащий ее под локоть, был удивительно на нее похож. Осанка такая же – гордая, ее безукоризненно подчеркивал светлый двубортный костюм. Своим внешним видом эти двое сильно выделялись на фоне остальных гостей. Держалась парочка очень невозмутимо. Вероника сразу же их узнала.
– Гутен таг, – вскрикнула девушка и усиленно замахала своей картонкой.
Увидев Веронику, баронесса фон Пфайфельгофф расплылась в улыбке. Когда девушка подбежала, старушка подала ей ручку в белой перчатке. Барон тоже подал Веронике руку, но как-то надменно. Фердинанд фон Пфайфельгофф был не то чтобы недоволен, что Вероника их не сразу заметила, а как-то удивлен таким вот, с первых минут приезда, невниманием.
Вероника хотела уже было оправдаться, что, мол, это зоологи немного ей помешали, но передумала.
– Прошу за мной, – сказала она.
Девушка повела гостей к бежевому «Гольфу», припаркованному на бесплатной стоянке. Вероника открыла перед баронессой заднюю дверцу, потом попыталась открыть переднюю перед бароном, однако Фердинанд опередил ее. Его лицо красноречиво говорило о том, что машиной ему тоже не угодили.
Пока они втроем рассаживались в машине, подошел носильщик с каталкой. Вероника подняла «пятую дверь» легковушки. Носильщик положил в багажное отделение внушительных размеров пластиковый чемодан, который едва там поместился, после чего подошел к окошку, крякнул. Барон опустил стекло, протянул десять евро и быстро закрыл окошко. Носильщик улыбнулся, в благодарность чуть поклонился, козырнул, приставив два пальца к форменной кепке, и повез каталку назад в здание аэропорта.
Во время этой сцены Вероника звонила по мобильнику:
– Прилетели. Я встретила. Все в порядке.
Девушка положила мобильник в сумочку, запустила мотор и аккуратно вырулила на дорогу.
Барон и баронесса отказались жить в гостинице. Они заказали себе на окраине города частную виллу. Хозяева восстановили в ней немецкий довоенный интерьер и теперь с успехом сдавали ее туристам из Германии и других стран Европы. Стоило это, конечно, значительно дороже, чем в отеле, но обслуживание было на высоте.
– Какой у вас хороший немецкий, – похвалила Веронику баронесса.
– Спасибо, – улыбнулась девушка в своей привычной манере.
– Была страшная война, столько безвинных жертв. Вы не представляете, как это страшно. Мы, конечно, понимаем, что у нас, в нашем народе, что-то произошло. Что-то такое, несуразное...
– Мама... – у барона был низкий голос с каким-то почти металлическим звуком..
– Несуразное... Все бестолковое оказалось наверху. А вы знаете, бестолковость, наделенная властью, – всегда жестока.
– Да-да, – пыталась поддержать беседу Вероника.
– А вы так хорошо говорите на нашем языке...
– Немецкий язык не только язык Гитлера, Геббельса...
В зеркале заднего вида Вероника увидела, что когда она произносила эти имена, баронесса испытала чуть ли не физическую боль. Фрау Энгельберта вжалась в кресло и побледнела.
– ...но это язык великого Гёте, Гейне, Баха, Иммануила Канта, который всю жизнь прожил в этом городе и никогда не покидал его... Могила Канта находится в Калининграде.
– Да-да-да, – согласилась баронесса.
– Нет плохих и хороших народов, нет плохих и хороших языков. Ведь и русский – язык не только Сталина, Берии и Ежова, но и Достоевского, и Чайковского... – продолжала Вероника.
– А где ваш дядя? – барон или хотел переменить тему, или скорей перейти к делу.
– Он на раскопках.
– Он занимается только раскопками?
– В основном да... У них патриотический клуб. Все официально и профессионально. Имеется лицензия, – проговорила Вероника заранее отработанную фразу.
– Это его единственный вид деятельности... с которого он живет? – барон пытался выудить как можно больше деталей.
– Мм... Да..
– Ясно, – сказал Фердинанд, сделал небольшую паузу, затем продолжил. – Вы... сказали... в основном?
– В основном... Да... Ах, да, – замялась Вероника. – У дяди еще есть антикварный магазинчик.
– У вашего дяди антикварный магазинчик? – переспросил Фердинанд.
– У дяди и моего отца. Они вместе ведут дела.
– Интересно... А вы нам покажете ваш магазинчик? – полюбопытствовал Фердинанд.
– Если вы не очень устали с дороги...
– Мама, вы как? – в вопросе Фердинанда чувствовалась настойчивая просьба.
– Давай заглянем, – ответила баронесса.
Вероника почувствовала, что фрау Энгельберта души не чает в своем единственном сыночке.
И, как будто угадав, о чем Вероника думала, баронесса сказала:
– Фердинанд родился в конце сорок третьего. Его признали младенцем нации... – она замолчала, сообразив, что сказала что-то лишнее, то, чем можно втайне гордиться на территории Германии. Здесь же, несмотря на немецкие силуэты домов, была совсем не Германия.
– ...Он у меня очень образованный...
Вероника прикинула, что немцу уже больше шестидесяти, но она бы ему никогда столько не дала.
– Я немного коллекционирую, холодное оружие. Может быть, у вас что-нибудь куплю, – продолжил начатый разговор Фердинанд.
– Да-да, – нашлась Вероника, – у моего отца есть самодельная финка русских солдат времен Второй мировой войны.
– Самодельная? – переспросил барон.
Сначала ему это не очень понравилось, однако он продолжил:
– Может быть, это будет весьма интересно.
Наконец машина остановилась. Фердинанд вышел первым, обошел «Гольф», осторожно переступил небольшие лужи на асфальте на проезжей части, распахнул дверцу матери.
Посмотрев в зеркало заднего вида, Вероника убедилась, что никакой драндулет ее не обгоняет, и вышла из машины. Держа свою самую гордую осанку, девушка направилась к крыльцу магазина с вывеской «Вещи истории», написанной гражданским шрифтом императорской России. Буквы были выведены коричневой краской на желтом фоне. Звякнув связкой ключей, Вероника открыла магазин и радушно пригласила гостей проходить внутрь. Хозяйственным жестом девушка выключила сигнализацию и включила освещение.
– Прошу!
Из магазина пахнуло янтарной смолой – запах старого комода, смешанный с еловой иглицей.
– Осторожно! – вскрикнула Вероника.
Она заметила, как баронесса оступилась на ступеньках.
Ее поддержал Фердинанд, и баронесса с достоинством шагнула в зал магазина.
– Ох, как интересно, – фрау Энгельберта обратила внимание на витрину с янтарем. – Я определенно у вас что-нибудь для себя выберу.
Фердинанд окинул взглядом начищенные до блеска немецкие знаки отличия, пуговицы и бляхи. Потом заинтересовался советскими экспонатами.
– Ну, и где же это холодное оружие? – спросил он.
– Сейчас-сейчас, – ответила Вероника.
Она открыла небольшим ключиком ящичек в шкафу, рукой аккуратно, чтобы не порезаться, из нескольких ножей выбрала один и протянула Фердинанду.
Это был нож с рукояткой из копытца молодого оленя и лезвием из стали неизвестной марки.
– Да-да, – Фердинанд повертел в руках «финку времен Второй мировой войны». – Интересно... Интересно... А может быть, у вашего отца еще есть кортики русских морских офицеров? Желательно того же
