– Кто?.. – не слишком уверенно произнесла девушка и обернулась. У стены темнела мужская фигура.
– Зашторь окна.
От этого голоса у девушки дрожь пошла по телу.
Двигаясь, как сомнамбула, Анжелика подошла к окну и задернула плотные шторы. Она обернулась. Неизвестный стоял на прежнем месте.
– Теперь отойди от окна, – последовала новая команда.
Она была на середине комнаты, когда вспыхнул яркий свет, ослепивший ее. Анжелика невольно зажмурилась. Вновь раскрыв глаза, она всматривалась, ничего не понимая. Да, совершенно верно, рядом с выключателем стоял ее отец. У этого мужчины были голос, фигура отца, его глаза, но – лицо?
– Папа?! Ты жив? – Она уже пришла в себя, нахмурила брови. – Что с тобой сделали? Где твое… где твое лицо?!
Бунчук не ответил, пересек комнату, опустился на диван.
– Устал я, доченька. Спиртное у тебя есть?
– Ты пьешь? – Она презрительно передернула плечами. – И потом лицо…
Он одним махом вскочил и тряхнул ее за плечи.
– Не забывайся.
Вот тут Анжелика окончательно поверила в то, что перед ней он – отец. Все еще в шоке, она машинально повернулась и направилась на кухню. Там достала из бара начатую бутылку коньяка и рюмку. Вернувшись в гостиную, присела в кресло. Налила отцу. Удобно устроившись в глубоком кресле, она откинула волосы и приготовилась слушать.
Бунчук одним махом опрокинул стопку в рот, посмотрел на нее, пустую, и налил снова. Откинувшись на диван, он удовлетворенно выдохнул. Напряжение, державшее его весь день, немного спало.
Действительно, узнать в этом человеке прежнего Федора Бунчука было почти невозможно. Его прежде мясистый нос стал более тонким, исчезло большинство складок и морщин. Можно было даже сказать, что он стал выглядеть моложе. Однако отсутствие мимики на его лице, характерное для людей, перенесших пластическую операцию, делало его облик несколько зловещим. Лицо теперь напоминало маску – пугающую и неживую.
– Ну, чуть легче на душе стало, – утомленно проговорил он. – Уменьши свет, дочка.
Анжелика погасила одну из ламп и выжидательно взглянула на отца.
– Так что же, папа, с тобой было все это время?
Бунчук глубоко вздохнул, готовясь рассказывать.
– Ты думаешь, что со мной случилось? Да, пластическая операция. Хоть я теперь на себя прежнего ничуть и не похож, в данном случае это – к лучшему. После того как я ушел из-под носа этих крыс, я, естественно, оказался в Иране. Там меня и обработали так, что родной брат не узнает. Если бы он и был.
– За какие ж это шиши тебе так физиономию изменили? – перебила его Анжелика. – Я представляю, в какую копеечку такая операция влетела.
– Да, ты права, дочка. А откуда денежки? Это все работа на спецслужбы Исламской Республики. И работа, хе-хе, добросовестная. Хорошая работа неплохо и оплачивается. Кое-что за эти годы я сумел скопить.
– Ну а как же это все у тебя началось? – поудобнее устроилась на диване Анжелика.
– Был у меня в институте друг, которого звали Мустафа, – рассказывал Бунчук. – Вместе учились в Николаевском кораблестроительном, это на Украине. Хороший, знаешь, парень, хоть и восточный человек. Мусульманин, а даст десять очков вперед любому нашему. По всем позициям! Кореша мы были с ним, не разлей вода. Да долго проучиться вместе не довелось. Меня вышибли на втором курсе. Видите ли, списывал на экзамене.
– Представляю тебя списывающим на экзамене, – хохотнула Анжелика.
– Да-а, – он поморщился. – Просил я этого урода, педагога хренова, договориться хотел по-хорошему, нет – тот ни в какую! Ну я тоже, знаешь, не из тех, я в долгу не остался. Потом я устроил хорошую жизнь этому преподавателю, дочка, который поставил мне двойку и не захотел исправить… Рассчитался я с ним по полной программе, даже сейчас вспомнить приятно. Я ушел на флот, а Мустафа уехал к себе в Иран. Когда в его стране переизбрали президента, Мустафа приехал в Россию и нашел здесь меня. Оказалось, при новой власти он большой начальник. Хотя я в нем еще тогда, в Николаеве, не сомневался. Было в нем что-то такое, особенное. Птица, в общем, высокого полета. Вышел, понимаешь, в люди и теперь рулит, да так, что дай боже всякому!
Он вдруг достал пачку дорогих сигарет, вынул одну, торопливо раскурил.
– Мустафа оказался хорошим другом, дочка, – сказал Бунчук. – А я… Год я служил на Каспии. После года приехали «купцы», агитировали отличников поступать в военно-морское училище, в Астрахань. Я дал на лапу особисту – тот рекомендовал меня. Отец, твой дедушка, спасибо ему большое, выслал деньжат. Он уже тогда приторговывал икрой.
Бунчук рассказал дальше, что он получал задания Мустафы, однако в Иране пришли к власти исламисты, и он предпочел светский Азербайджан. Добился в Азербайджане определенных успехов, работая советником у одного «денежного мешка». Все время он поддерживал контакт с Мустафой, то есть с иранской разведкой, не выпускал из вида дочь, и задания от иранских спецслужб она получала на самом деле от него, своего отца, через связных. Профессия танцовщицы позволяла ей присутствовать среди высоких чинов, входить к ним в доверие и выуживать ценную информацию. Затем связники приносили ей деньги.
Анжелика замерла, слушая историю отца, затем изумленно покрутила головой.
– Ну, пап, ты даешь! Впечатляет история!
– Ты не веришь?
– Верю… Просто к сказанному надо привыкнуть. – Она тряхнула головой, поднялась, прошла на кухню и принесла себе рюмку. Села на диван и налила коньяка. – А это не так просто.
– Выпьем вместе? – спросил Бунчук.
Дочь подняла голову и увидела, что отец улыбается. Улыбка у него выходила страшноватой, особенно в вечернем свете. У Анжелики даже дрожь пробежала по телу при взгляде на этого человека. Она узнавала и не узнавала в нем отца.
– Если откровенно, я не хотела бы заниматься всем этим. – Анжелика скривилась.
– Да? А красиво жить любишь? – хохотнул Бунчук. – Нет, девочка, танцами ты на жизнь не заработаешь.
Она вновь наполнила рюмку и выпила. Сморщилась.
– Боже, какая гадость, – сказала она. – Значит, и на этом банкете я все делала по твоей указке? – спросила она.
– Стоп, я ничего не знаю, – сказал он. – Ты познакомилась с Павловым?
– С Павловым? С подводным спецназовцем, здоровым таким?
– Да, совершенно верно.
– О да, судя по описанию, там был один такой, – зажмурилась Анжелика. – Рост под два метра, здоровый, плечи во, – она развела в стороны руки, – русые волосы и пронзительные голубые глаза. Ты знаешь, – она скривилась, – я ведь почти влюбилась в него.
– И что? – спросил отец. – Это ты, с твоим прагматичным подходом к мужчинам?
Она пожала плечами.
– Я не такой уж и робот, каким ты хочешь меня выставить. Я могу любить и быть любимой.
Бунчук нетерпеливо махнул рукой.
– Ты давай ближе к делу.
– Я попросила этого старшего лейтенанта проводить меня до шоссе, мы шли по лесу, но он был какой-то деревянный.
– Да? – Бунчуку вновь стало весело. – Не клюнул на твои хитрости?
– Он держался, как идиот. Хотя я старалась как могла.
– Недостаточно крутила задом, значит! – заявил Бунчук. – Ничего, нагонишь. Зовут его Сергей?
– Сергей. – Она тряхнула головой. Словно вспомнив что-то, усмехнулась про себя.
