мы второй год в мире, а им Трошин отстегивает. Кто с Айвазом решал вопросы?
– Я, – сказал Семенков.
– С тех пор проблемы были?
– Не было.
– Больше горючим у нас никто не занимается. Только трошинский «Триал» и копельмановский «Контур». От них никаких предъяв нам не было.
– Не уверен, – пожал плечами Семенков.
– То есть?
– Володину могли что-нибудь предъявить.
– Погоди, Владимир Иванович… Ты что, думаешь, он не сказал бы нам об этом? Я знаю Гришку как облупленного, стоит только камушку в ботинок попасть, он сразу же начинает мне названивать.
Семенков немного помолчал.
– Константин Петрович, ты когда с ним общался в последний раз?
– Не помню. Неделю назад. Ты думаешь?..
– Володин молчал целую неделю, и ты, Константин Петрович, не придал этому значения?!
– Он же в Германию летал.
– А что, в Германии связь не функционирует?
– Человек поехал по собственным делам.
– Какие собственные дела могут быть у человека, половина бизнеса которого принадлежит нам? Деньги-то кто вкладывал? Вот именно, ООО «Лидер».
– Вот зараза, – ругнулся Панфилов и добавил в сердцах еще несколько крепких выражений. – Разборок мне только не хватало. С Татьяной вот тоже…
– Конечно, не мое это дело, Константин Петрович, но когда касается работы, я не могу смолчать. Что-то вам с Татьяной надо решать. Иначе не только бизнес прахом пойдет.
– Я предлагал ей выходить за меня, – сумрачно сказал Константин. – Она ответила, что ей по горло хватило первого замужества.
– Может, ей работу сменить? – скромно предложил Игнат.
– Она уже два месяца не работает.
– Почему? – спросил Семенков.
– Не знаю. Мне она ничего не говорит.
– Костя, ты бы хоть в Запрудный ее перевез, – вмешался в разговор Игнат. – Может, легче было бы?
– Не хочет она из Москвы уезжать, нравится ей там. Ладно, сам как-нибудь разберусь.
– Разбирайся, – усмехнулся Игнат. – Только не пропадай неделями в столице.
– Когда это я пропадал там неделями?
– Не обижайся. Я так, к слову.
– К слову… – буркнул Константин. – А кто за компьютером днями сидит?
– Мне нравится, – весело сказал Игнат.
В нагрудном кармане Семенкова зазвонил сотовый телефон.
– Да, слушаю. Понял. Скоро буду. – Он спрятал трубку. – Извини, Константин Петрович. Надо ехать.
– Что-то новое по нашим делам?
– Похоже, да.
– Держи меня в курсе.
Когда Семенков ушел, Игнат поинтересовался:
– Зачем тебе это надо?
– Что именно?
– Расследование. Пусть менты занимаются, им за это деньги платят.
– Тебя, брат, учить и учить. Менты – ищейки, которые идут по следу, понимаешь, по следу. Кто-то уже наследил, и у них появилась работа. А я должен знать о том, что будет завтра. Я должен знать о том, что еще не произошло. Теперь понял? Это слишком важное дело, чтобы я мог доверить его ментам.
– Я не знал, что ты дал Володину денег.
– Ты о многом еще не знаешь.
– Очень жаль. Мог бы рассказать родному брату.
– Придет время – обо всем узнаешь. Пока молод, копи силы – пригодятся.
Исаак Лазаревич Копельман, глава фирмы «Контур», сидел за столом в своем рабочем кабинете, бессмысленно водя ручкой по листу бумаги. Потом, отложив ручку в сторону, он вытащил из пачки сигарету «Мальборо», щелкнул золотым «Ронсоном» и, рассеянно глядя в потолок, стал пускать кольца табачного дыма.
Из состояния задумчивости его вывела трель телефонного звонка. Сняв трубку «Панасоника», Исаак Лазаревич услышал голос жены.
– Изя! – возбужденно спросила она. – Ну сколько можно пропадать на этой проклятой службе?
– Миррочка, – раздраженно ответил он. – Сколько раз тебе можно повторять – это не служба! Я перестал служить два года назад, когда уволился из треста столовых и ресторанов.
– Ой, не морочь мне голову, Изя. Служба есть служба. Когда ты приедешь домой? Соня уже два дня не видела отца, а я мужа.
– Я ни капли не изменился за последние два дня, Миррочка.
– Это не смешно! – визгливо воскликнула она. – Не нужны те деньги и та роскошь, если мне надо жертвовать семьей.
– Это не ты жертвуешь семьей, а я. И прошу тебя, Миррочка, золотко, не звони мне больше сегодня. Я очень занят, у меня производственное совещание. Ты дергаешь меня уже пятый раз за вечер.
– Не пятый, а четвертый.
– Буду дома, когда освобожусь. Целую.
Копельман положил трубку и, раздраженно пробормотав что-то вполголоса, откинулся на спинку кресла.
Выкурив сигарету, он вновь занялся рисунком, на сей раз не таким бессмысленным, как прежний. Он чертил какие-то квадратики, соединял их между собой сложной системой стрелок, отдельные квадратики обводил кружками, другие перечеркивал.
Спустя несколько минут в дверь постучали.
– Да! – крикнул Копельман.
Вошла секретарша, молодая длинноногая блондинка в сером деловом костюме.
– Исаак Лазаревич, к вам посетитель.
Пропустив гостя, который не стал дожидаться приглашения войти, секретарша спросила:
– Может, вы наконец отпустите меня, Исаак Лазаревич?
– Иди. – Он недовольно махнул рукой и тут же заулыбался посетителю. – Александр Захарович, милости просим. Заждались вас.
– Занят был, – небрежно бросил тот и по-хозяйски уселся в кресло напротив Копельмана.
На вид гостю было около сорока. Худощавый, с жидкими коротко стриженными волосами, одетый в обычные джинсы и рубашку, он выглядел полной противоположностью упитанному, лоснящемуся Копельману в дорогом сером костюме-тройке, с аккуратно уложенными чуть седоватыми волосами.
Синими от татуировок пальцами гость достал из наружного кармана рубашки пачку «Кэмела» без фильтра и многозначительно взглянул на Копельмана.
Исаак Лазаревич тут же вскочил из-за стола и, обежав вокруг, предупредительно щелкнул зажигалкой.
Гость пыхнул дымком, взял зажигалку из рук Копельмана, внимательно осмотрел со всех сторон.
– Ну ни хрена себе… – искренне подивился он. – Сплошная голда, в натуре…
Копельман осторожно забрал дорогую безделушку.
– Подарок супруги к пятидесятилетию, – застенчиво признался он.
– А, подарок?.. – хмыкнул гость. – Ладно, это дело святое. Ну, так в чем вопрос? Серьезное что-нибудь или опять порожняк?
