руке спустился по трапу и легкой пружинящей походкой направился к зданию аэровокзала. На ходу он несколько раз поправил и без того аккуратно причесанные и уложенные каштановые волосы. Его глаза прикрывали темные очки, хотя небо над Варшавой было затянуто облаками.
Оказавшись в здании аэровокзала, красавец быстро оценил обстановку и едва заметно, одними кончиками губ, улыбнулся. Суета была ему на руку.
Впрочем, в этой толпе могла оказаться пара глаз, для которых прибытие пассажира из Москвы представляло куда больший интерес, нежели расписание вылета самолетов в Турцию, Грецию и на Кипр.
На паспортном и таможенном контроле пассажир долго не задерживался. Заполнив декларацию, он подал ее в окошко вместе с документами очаровательной польской пограничнице в форменном костюме.
– Пан Кононов, – прочитала она фамилию в загранпаспорте. – Александр Игоревич. Посуньте окуляры, пшепрашам.
– Что?
– Як то бэндзе по-росийску?.. Здымите очки, пожалуйста.
– Ах да, конечно.
Он улыбнулся ослепительной улыбкой эстрадной звезды и снял очки.
Пограничница сверила его внешность с фотографией в паспорте и удовлетворенно кивнула, затем проверила визу.
– Какая… – она наморщила лоб, вспоминая русские слова, – …цель визиты?
– Деловая.
– Сердечно запрошам до Варшавы.
Девушка вернула документы авиапассажиру, который направился к таможеннику.
Проверив чемоданчик на рентгеновском аппарате и глянув в декларацию, поляк спросил:
– То е вшистко?
– Да.
Покончив с формальностями, пассажир вышел из здания аэровокзала, на ближайшей остановке такси сел в желтый «Мерседес» и назвал водителю адрес в квартале Варшавы, хорошо известном под названием Старе Място. Несколько раз во время движения он оборачивался, внимательно глядя на следующие за ним машины.
В двух-трех кварталах от названного адреса он попросил водителя остановиться, расплатился и вышел из машины. В ближайшем обменном пункте он поменял две стодолларовые бумажки на злотые и заодно поинтересовался, где поблизости можно сделать международный телефонный звонок. Затем проследовал на переговорный пункт, расположенный на первом этаже здания за углом, вошел в кабину, закрыл за собой дверь и, сняв трубку, набрал номер.
– Алло, Наташа? Это Кононов. Как обстановка? Понял. Ты сказала, что я в командировке? Ну и отлично. Когда вернусь? Будет зависеть от обстоятельств. Да. Все должно быть как обычно. Целую.
Не прошло и четверти часа, как он входил в небольшое двухэтажное здание на тихой улице, над резной дубовой дверью которого красовалась вывеска «Линда». В этой небольшой, всего на шестнадцать номеров, гостинице он останавливался не впервые.
Невысокий, полноватый лысеющий портье за стойкой учтиво наклонил голову и приветствовал гостя широкой улыбкой:
– Дзень добжы, пан Кононов.
– Здравствуй, Ежи. Как тут у вас дела?
– Вшистко в пожондку. Дзенькую.
Портье протянул Кононову желтую гостевую карточку и ключ от номера.
– Петнасты.
– Как обычно? Очень хорошо.
Портье удостоился щедрых чаевых, а гость поднялся на второй этаж в номер окнами на улицу, предпоследний по коридору.
В гостинице «Линда» Кононова знали как очень обеспеченного и выгодного клиента. Он часто заказывал в номер обед и девочек. Но, в отличие от других русских клиентов, которых здесь боялись, как чумы, Александр Игоревич вел себя тихо и сдержанно.
Портье, поставлявший ему проституток, однажды поинтересовался у них насчет клиента. В ответ две длинноногие блондинки из Калининграда лишь переглянулись между собой, а одна проворковала:
– Он очень нежный.
Александр Игоревич Кононов был одним из самых удачливых и молодых бизнесменов новой России. В отличие от коллег типа Германа Стерлигова, владельца биржи «Алиса», которые бесконечно светились на телевизионных экранах, принимали участие в бесконечных тусовках, добиваясь всенародной любви, лицо Александра Кононова было мало известно широкой публике.
Зато его прекрасно знали председатель Центрального банка России, сотрудники Администрации Президента России, министр финансов, президенты российских коммерческих банков, финансовых корпораций, начальники управлений Совета Министров, генералы госбезопасности, крупнейшие промышленники, биржевики, политические светила современной России.
И это несмотря на то, что Александру Игоревичу было всего двадцать пять лет. Он даже не успел получить высшее образование, хотя и учился в одном из престижнейших вузов страны – Московском государственном университете.
Когда первая кооперативная волна прорвала плотину застоявшейся советской экономики, юный студент МГУ с головой бросился в рыночную стихию. Он обогащался темпами столь стремительными, что его имя заслуживало быть записанным в первые строки истории российского грюндерства.
Александр Кононов стал одним из пионеров банковского бизнеса, открыв Российский коммерческий биржевой банк. Отгрохав себе огромный особняк в районе Николиной Горы, он завел дружбу с сильными мира сего. К нему домой приезжали министры, первые замы, другие высокопоставленные государственные чиновники, президенты банков, корпораций. Кононов обладал уникальным даром. Буквально с одного взгляда на человека он умел понять, сколько и как ему нужно дать на лапу, где подмазать, а где и отступиться. Но отступаться ему практически не приходилось. Брали все. Суммы были смешны для долларового миллионера Кононова: пять, десять, двадцать тысяч. А ведь одним росчерком пера эти люди позволяли Александру Игоревичу, недоучившемуся студенту, делать один миллион за другим. Бывший начальник управления некогда всесильного Комитета государственной безопасности в звании генерал- полковника перешел на работу в Российский коммерческий биржевой банк на копеечную, по понятиям президента банка, зарплату.
За два последних года Александр Кононов несколько раз ездил за рубеж в составе президентской делегации.
Однако нынешняя его поездка в Варшаву носила не совсем обычный характер, напоминая скорее бегство.
Глава 4
В один из знаменитых подмосковных вечеров – тихих, безветренных, ясных – подгулявшая компания молодых людей вывалила из запрудненского ресторана «Жар-птица» с намерением продолжить застолье в домашних условиях. Идти было недалеко – на противоположную сторону улицы, через скверик и пару дворов, мимо спортивной площадки, на которой пацаны обычно гоняли в футбол.
Двоих отправили за поддачей и закуской. Еще трое, шумно веселясь и пересыпая свою речь отборной матерщиной, двинулись через сквер к спортивной площадке.
Прохожие старались держаться подальше от разгоряченных спиртным парней. Даже собачники, выводившие своих лохматых и гладкошерстных подопечных на вечернюю прогулку, сворачивали на боковые аллеи.
Вскоре над притихшими окрестностями раздалось громогласное пение:
Песня оборвалась, когда один из подгулявших парней остановился, чтобы
