Каблук-старший с напускной серьезностью кивнул головой.
– На Жигана надеется. Что ж, оно понятно. Жиган у нас пацан крутой.
– Когда он узнает, что вы со мной сделали…
Хлоп. На сей раз кулак плотно приложился к другой скуле Игната.
– Заткнись, падла!
На сей раз Каблук-старший оставил без внимания шалость малька.
– Так на чем мы остановились? Да, если твой брательник узнает… Это организовать недолго. Было бы желание.
Он сунул руку за спину и из заднего кармана джинсов вытащил мобильный телефон.
– Хочешь, позвони.
– Что ж вы, такие крутые, меня связали? – криво усмехнулся Игнат. – Боитесь, что удеру?
– Не хотим, чтоб ты глупостей наделал.
– А если я начну кричать?
– Ори во всю глотку, хоть лопни. Никто все равно не услышит. Тут на три версты ни одной живой души нет. Поле да лес. В этой избе уже давно никто не живет. Выселки.
– Что вам надо?
– Это смотря кого иметь в виду, – сказал Каблук-старший. – Вот малек хочет тебя в землю живьем зарыть. Но сначала отмесить хорошенько. Кабан бы тоже не отказался мускулатуру размять. А я человек скромный. Мне, кроме бабок, ничего не надо.
– Вы что, надеетесь, что мой брат за меня заплатит? – кривясь от боли, спросил Панфилов.
– А куда он денется? Ты же у него один. Как пить дать заплатит. Да еще спасибо скажет, что мы тебе организм не покалечили. Правильно я сбацал, Кабан?
– В натуре, Каблук.
– Не дождетесь. Он всех вас заставит дерьмо жрать, – сквозь зубы процедил Игнат.
Каблук-старший рассмеялся.
– Знал я, что Жиган бабки любит, но не до такой же степени, чтоб родного брата на съедение отдать. Я так мыслю, пацаны, что попробовать надо. Главное – с суммой не промазать. Кабан, дай-ка бумажку.
Детина с золотой цепью на шее подал Каблуку-старшему свернутый вчетверо листок бумаги. Тот развернул листок, прочитал что-то, шевеля губами, потом ругнулся.
– Мать его, никак не могу запомнить, как эту херовину включать. Так, значит, на эту кнопку. – Он приложил телефон к уху. – Ага, есть гудок. Так, теперь набираем номер.
Константин отключил мобильный телефон, положил его на стол перед собой, обхватил голову руками.
«Опять Игнат! Вечно он влезет в какие-нибудь истории. Мне только этого сейчас не хватало. Ладно».
Он встал из-за стола, подошел к сейфу, расположенному в углу кабинета, открыл дверцу. Рядом с кипой бумаг лежало несколько пачек денежных купюр в банковской упаковке.
После непродолжительного раздумья Панфилов рассовал пачки по карманам, закрыл сейф. Прежде чем выйти из кабинета, он проверил обойму в своем «вальтер-ППК», передернул затвор, дослал патрон в патронник и поставил пистолет на предохранитель.
Сунув оружие за пояс брюк со стороны поясницы, решительно шагнул через порог.
Секретарша, гонявшая на компьютере цветные шарики, виновато улыбнулась.
– Жанна, я по делам.
– Но Ипатов ушел на обед, – с сожалением сказала она.
Панфилов демонстративно глянул на часы.
– Это в такое-то время?
– А когда же ему еще? Я сама слышала, как Владимир Иванович сказал ему не отходить от вас ни на шаг.
– Тем лучше, без него справлюсь.
– Но…
Не обращая внимания на секретаршу, он вышел из офиса. Для поездки Константин выбрал служебные «Жигули». Он ехал один, в нарушение всех советов и инструкций Семенкова.
Но Панфилов не мог поступить иначе. Это дело касалось только его. Да – опасно, да – рискованно, но…
К черту, сколько можно молоть языком и ждать, что за тебя все сделают другие: охрана, служба безопасности, неприметные парни в неприметных машинах?
Сев за руль и выехав за пределы города, Константин даже почувствовал облегчение, как будто его ожидала прогулка с ветерком.
Неясность уступила место определенности. Константин уже давно не испытывал этого ощущения – с августа девяносто первого почти два года прошло.
«Да, – думал он, – лихо я тогда на бээмпэшке покатался. Терентия вот только жалко… А еще Елизарова. Сволочная штука жизнь, такого человека сломала».
Место, на которое указали похитители Игната, было расположено в полутора десятках километров от города. Еще в детстве Константин часто проезжал на велосипеде мимо дома лесника на выселках.
Этого молчаливого лесника с клочковатой бородой в здешних краях недолюбливали. Деревенские дети рассказывали про него страшные истории: будто к нему по ночам с кладбища приходят мертвецы и просиживают в доме целыми ночами.
Места этого сторонились. И когда старик умер, дом оказался совсем заброшенным. Никто не позарился даже на добротные бревна, из которых была сложена изба.
Но теперь нашлись люди, которым было глубоко наплевать на деревенские страхи. Хотя звонивший Панфилову сказал, что Константину придется отдуваться за брата.
Путем несложных умозаключений Панфилов догадался, кто стоял за этим похищением.
«Ты знаешь, кто такой Каблук?»
Увидев знакомый с детства поворот на лесную дорогу, Константин сбросил газ. Машина скатилась с асфальтового шоссе в кочковатую, ухабистую колею.
Глава 26
«Жигули» остановились возле повалившейся деревянной ограды, за которой среди буйно разросшихся сорняков, запущенного малинника и одичавших яблонь стоял брошенный дом лесника. Ошибки быть не могло. Чуть поодаль, у висящей на проржавевшей петле калитки стоял «Опель-Омега». Ни в машине, ни рядом никого не было.
Константин вышел из «Жигулей», огляделся и, поправив пиджак, через калитку направился к дому.
Приближающийся вечер напоминал о себе мягкими солнечными лучами, нежно гревшими кожу. В кронах деревьев щебетали пичуги, потрескивали в траве кузнечики.
На крыльце, лениво прислонившись к дверному косяку, сидел обнаженный до пояса здоровенный бугай. Блаженно жмурясь на солнце и почесывая бугристую грудь, он пыхтел сигаретой.
Увидев Константина, шагающего по густой траве, мордоворот чуть повернул голову и крикнул:
– Эй, Каблук, гости прибыли!
На крыльцо вышел человек в спортивной куртке и черных джинсах. Его лицо показалось Константину знакомым. Да, кажется, Панфилов видел его несколько раз среди людей Саши Порожняка. Последняя встреча произошла на кладбище в тот день, когда хоронили приближенных лидера запрудненских «синих» Шустрика и Ермолая.
У Константина была неплохая память на лица. За несколько мгновений, которые прошли, прежде чем Каблук повел разговор, Панфилов успел еще припомнить, что Каблук однажды приходил к нему в офис с личным посланием от Порожняка.
Это было несколько месяцев назад, когда Панфилов решал вопросы, связанные с открытием в районе нескольких торговых точек. «Синие» попытались затребовать свою долю от прибыли еще не работающих заведений.
Ситуация была не из приятных. Братва, недовольная тем, что кто-то осмеливается делать бизнес без их «крыши», настропалила Сашу Порожняка, и он предъявил Панфилову ультиматум.
