очень сильно извиняюсь, выражая надежду, что она оправилась от столь неожиданной реакции на данное косметическое средство, и желаю ей творческих успехов при проведении съемок финалисток конкурса «Тэсти-герл». При этом намекаю, что ей не стоит беспокоиться обо мне. Просто я решила пойти своим путем (медицинская школа всего через два месяца), а она пусть идет своим (показы модной одежды до скончания света). Как говорится, забудь меня, как я тебя.
Спустя несколько секунд после того, как я кладу трубку, раздается телефонный звонок.
Индикатор определителя показывает, что звонок с коммутатора «Олдем». Я не отвечаю, представляя себе Алексу — взбешенную, обмотанную бинтами с головы до ног. После мучительно долгих двадцати звонков телефон умолкает. Однако через несколько секунд звонки возобновляются. Я выдергиваю телефонный провод из розетки, но звонки не прекращаются — теперь они доносятся издали, из спальни Виктории. А затем начинает трезвонить мой мобильник. Трясущимися руками я заставляю его замолчать.
И так каждые двадцать минут. У меня такое впечатление, что меня решили запугать и измотать до смерти. И это срабатывает.
Надеюсь, что Сильвия уже проснулась. Я набираю ее номер на западном побережье.
Сонным голосом она спрашивает:
— Что-то случилось?
— Они звонят мне каждые двадцать минут. Как ты думаешь, может, мне бежать на автовокзал, чтобы поскорее уехать к папе?
— Думаю, что у Виктории ты в большей безопасности.
Ее логическое объяснение сводится к тому, что вампир не может войти в квартиру или частный дом без приглашения. Но если они уже бывали в доме, то могут ворваться туда в любое время суток. Аннабел, справедливо замечает Сильвия, гостила в доме моего отца. И если она одна из них…
— Ты запаслась чесноком?
Вчера после работы я опустошила все три ларька поблизости от дома Виктории, стоявшие на солнечной стороне тротуара, при этом как сумасшедшая озиралась вокруг — не покажется ли женщина-вамп в шмотках от-кутюр.
— Да. Я разложила его по всем подоконникам и у дверей и ношу на шее большое чесночное ожерелье.
— Именно так делали в «Дракуле». Молодец, все будет хорошо.
— Что-то не очень в это верится.
— Однако, — продолжает она, — они могут попытаться гипнотически воздействовать на твой разум, чтобы ты сама пригласила их в дом. Не смотри им в глаза! Именно так они подчиняют людей своей воле.
— Я хотела бы вообще их больше никогда не видеть. Но что же мне делать, состариться, не выходя из этой квартиры?
Сильвия вздыхает:
— Ну не знаю. Кейт, ты не должна оставаться с этим одна. Расскажи своему отцу о том, что происходит.
— Ни в коем случае. Он подумает, что я лишилась рассудка или начала принимать наркотики.
— Тогда позвони Виктории. Она космополит и поверит тебе. Или, по крайней мере, отнесется к этому с юмором.
Вот это совсем другое дело.
— Позвоню ей прямо сейчас. — Я умалчиваю о моих подозрениях касательно Стерлинга.
Это было бы предательством по отношению к тете.
— Хорошо, дорогая. Не волнуйся. Все будет хорошо!
Телефон Виктории переключен на автоответчик. Я не знаю, как вкратце объяснить сложившуюся ситуацию.
— Привет, тетя Вик, это Кейт. Извини, что беспокою тебя, но у меня небольшая проблема. Не волнуйся, с квартирой все в порядке. Это по поводу работы. — Я уже почти готова произнести слово «вампир», когда связь прерывается.
Я набираю номер снова и снова, но слышу только шум от помех.
* * *
Сижу в гостиной в таком напряжении, что не могу даже смотреть телевизор. Пока, как ни парадоксально, не чувствую, что начинаю засыпать. Вокруг полумрак, и мне трудно держать глаза открытыми, но каждый раз, когда я закрываю их, мне мерещатся кошмары. Прямо передо мной хлопают крыльями летучие мыши. В темноте светятся красные глаза. Кровавая лужица растекается в пустой туфле на шпильке. Я чувствую запах сырой земли. И с криком просыпаюсь, приходя в себя от резкого запаха чеснока вокруг.
Неожиданно раздается громкий стук по стеклу двери, ведущей на террасу.
Снаружи стоят облаченные в вечерние платья Аннабел и Алекса. Их белая кожа светится в темноте, а глаза нечеловечески красны.
Я пронзительно вскрикиваю и ныряю за софу. Они материализовались за моим окном на одиннадцатом этаже! Они умеют летать! Затаив дыхание, я осторожно выглядываю поверх софы. Они все еще здесь. И даже несмотря на то что я ожидала увидеть нечто подобное, зрелище двух сотрудниц «Тэсти» там, где никаких сотрудников быть не должно, приводит меня в ужас.
— Уходите! Вас никто не приглашал! — кричу я.
Алекса запускает руку в свою сумочку, достает оттуда мобильный телефон и набирает номер. К моему великому облегчению, я замечаю, что следы повреждений, нанесенных святой водой, исчезли. Ее кожа выглядит нормально — за исключением того, что светится в темноте. Мой телефон, который я засунула в карман своей юбки, чтобы иметь возможность быстро дозвониться до 911, начинает трезвонить.
На этот раз я отвечаю на звонок.
— Пригласи нас в квартиру, дорогая, нам надо поговорить.
— Ни за что!
— Кейт, это на самом деле непрофессионально.
Аннабел трогает Алексу за плечо и берет у нее телефон. Я наблюдаю за ними из своего укрытия за софой, прикрывая глаза рукой, как делают обычно, когда видят на экране телевизора что-нибудь ужасное.
— Привет, — говорит она, — знаю, сейчас ты напугана, но абсолютно зря. Мы ведь друзья, не так ли? — Она улыбается, обнажая свои шикарные, жуткие клыки.
— Ты одна из них?
— Да, — гордо подтверждает она. — Они обратили меня весной, и я никогда прежде не была так счастлива. Плюс к тому, как тебе известно, прекращается процесс старения, что просто великолепно.
— Поздравляю! Рада за тебя! Зачем мучиться с ботоксом, если можно стать живым мертвецом?
— Это не так. Смерть — самый бесподобный визажист.
Алекса выхватывает у нее телефон.
— Дорогая, если бы тебе грозила какая-нибудь опасность, ты в первый же день твоей работы в этом здании была бы мертва. У нас существуют очень строгие правила, как жить, не привлекая внимания общества «первого мира».
Я медленно вылезаю из-за софы.
— А как же «модный убийца»? А Беверли? А как насчет…
— Ах это… — Она закатывает глаза и отмахивается. — Преступник-вампир. Случается время от времени, если какая-нибудь несмышленая девчонка сильно проголодается.
Мне очень не нравится это «сильно проголодается».
— Я увольняюсь!
— Как ты можешь уволиться? Ты даже еще не побывала на Неделе высокой моды.
