обращается она к Джеймсу.
Она бросается на меня.
Вот оно. Я должна нанести удар. Хотя на самом деле не знаю как. Я никогда не занималась спортом, а уж тем более боксом.
Алекса отпрянула, увидев распятие, однако ей все-таки удается сорвать сумку с моего плеча. Хрипя, она вытряхивает ее содержимое на пол и хватает папку «Тэсти-герл».
— Что ты задумала? — визжит она и запускает в меня папкой.
Я не успеваю увернуться, и папка ударяет меня прямо по носу, а затем падает к моим ногам, при этом во все стороны разлетаются фотографии и медицинские анкеты.
— Эта плохая идея. — Я не теряю надежды, что смогу заговорить ей зубы. — Заброшенные фермы — это так банально и старо.
— Да ну?! Это лишь доказывает, что ты все знаешь. Так вот, эта съемка планируется не только как супержестокий шик, но и как незабываемая расчлененка! Мы не собираемся пить кровь этих девчонок, мы просто искромсаем их на мелкие кусочки! В их нарядах от-кутюр! Понятно? А на последнем снимке будет сразу несколько рук в одном прекрасном гофрированном рукаве «Ком де Гарсон». И тогда пресса оценит, насколько я креативна!
Картина, нарисованная впавшей в безумный экстаз Алексой, воистину ужасает.
— Ты собираешься убивать людей ради собственной популярности?! — ужасаюсь я. — Это противозаконно!
Выражение лица Алексы становится хищным.
— Я тщательно отбирала этих девушек. Никто не станет искать их. А эта ферма принадлежит моему другу.
— Но Лиллиан все равно узнает и это ей не понравится. — Было бы здорово, если бы Лиллиан нарисовалась здесь сию минуту, но она, должно быть, затаилась где-то в темноте.
— Лиллиан?! Она слишком подавлена и даже пальцем не пошевелит. Давайте, можете донести ей обо мне если хотите.
Я делаю еще попытку:
— Лиллиан наверняка уже подозревает тебя. Ты погубила много людей.
На мгновение она словно задумывается, но потом торжествующе заявляет:
— Ты считаешь, что «модный убийца» — это я? Ты ошибаешься, но я беру с него пример. Если его не удается до сих пор поймать, то и мне это не грозит.
Наконец Джеймс вмешивается в разговор:
— Тебе не удастся ускользнуть, потому что мы тебе этого не позволим!
Алекса бросает на пол свою сумку «Хлоэ» и срывает с себя коротенький ослепительно-белый топ- болеро, завязывающийся спереди. Оставшись лишь в очень дорогом, леопардовой расцветки, бюстгальтере и обтягивающих леггинсах, она, видимо, собирается напугать нас до смерти своей чрезмерной худобой.
— Ты забыл, кто твои друзья? — обращается она к Джеймсу.
Топ от «Джамбаттиста Валли» приземляется на спинку стула.
— Не хочу, чтобы ваша жалкая кровь испортила его.
Мы с Джеймсом едва успеваем переглянуться, как она прыгает вперед. Алекса налетает на Джеймса как ураган из мелькающих конечностей и светлых прядей волос. Я вижу ее костлявые бугристые позвонки, а потом слышу, как рвется бюстгальтер, когда Джеймс пытается вонзить в нее кол. Бюстгальтер лопается спереди и падает на пол.
Вид обнаженных грудей начальницы вызывает у меня невыразимое отвращение.
Однако непристойная демонстрация собственных «прелестей» Алексу не останавливает. Оскалившись, она совершает маневр по превращению своих ногтей в когти, который я однажды уже наблюдала: кончики ее пальцев удлиняются и превращаются в покрытые розовым лаком когти.
Джеймс заносит кол, чтобы ударить ее прямо в грудь, но она гораздо ловчее его. Ее движения неуловимы — она уже позади него, запрыгивает ему на спину, обхватив за талию своими тонкими, как у насекомого, ногами. Острыми когтями она царапает ему шею и грудь, разрывая одежду и плоть. С криком я бросаюсь на нее с распятием в одной руке и колом в другой. Я в такой дикой ярости, что силы мои удесятеряются, и мой кол вонзается в тело Алексы, но упирается в кость.
Распятие — спасибо Господу за Гуччи! — производит неплохой эффект. Крест касается голого плеча Алексы, и тут же раздается шипение — ее плоть плавится вокруг распятия, как масло на раскаленной сковородке. Захват скрещенных ног Алексы ослабевает, и мне удается оторвать ее от Джеймса. Он валится на пол. Скорее всего, у него обморок. Я не успеваю посмотреть, что с ним, потому что Алекса со сверхъестественной гибкостью уворачивается от креста. Ее длинные когти со свистом проносятся в нескольких дюймах от моего бедра.
Я убегаю, отвлекая ее на себя, в надежде, что она оставит Джеймса.
Проношусь через отделы красоты и моды, опрокидывая позади себя стулья на пути Алексы. Она почти не отстает, изрыгая самые отвратительные ругательства, которые я когда-либо слышала. Алекса превосходит меня в скорости, но я совершаю хитрый маневр по кухне, которой она никогда не пользовалась, и мне удается оторваться от нее в лабиринте отсеков.
Алексу больше не слышно.
Петляя, я мчусь, как стрела, и возвращаюсь туда, где оставила Джеймса.
Он дышит, но кожа у него сильно побледнела. Я прислушиваюсь. Стук каблуков раздается все ближе и ближе. Поскольку деваться мне некуда, я, согнувшись в три погибели, залезаю под письменный стол Аннабел.
Ладно. У меня есть кол. Я загнана в угол, вернее, под стол. Теперь остается только одно — ждать, когда она найдет меня…
Глава 18 ЛУЧШЕ БЫ Я УМЕРЛА!
Из своего укрытия я вижу пару великолепных черных ботинок из змеиной кожи, высотой до щиколоток, которые приближаются к Джеймсу. Это не Алекса.
Лиллиан?
Я сжимаюсь в комок, зажав кол в руке, готовая броситься ему на помощь. Но ботинки благополучно минуют Джеймса и останавливаются прямо напротив меня. Их обладательница низко наклоняется, чтобы заглянуть под стол, под которым я прячусь.
У нее большие темные глаза, очень печальные. На ней очень красивый строгий жакет, который выглядит почти монашеским одеянием, и простая черная юбка, элегантность линий которой, правда, говорит о том, что это французская одежда от-кутюр. На шее у нее висит на серебряной цепочке медальон из глины, который я сделала сама на уроке изобразительного искусства в шестом классе.
Это Эва. Моя мать.
Она прижимает палец к губам и быстро выпрямляется.
Еще одна пара ног появляется в поле моего зрения.
— Кто ты такая, черт возьми? — возмущенно спрашивает Алекса Эву.
— Вы нападаете на людей прямо на рабочем месте?
— Заткнись! И убирайся!
Я слышу, как стонет Джеймс, «Пожалуйста, держись, — мысленно умоляю я. — Не умирай из-за меня».
Алекса приседает, готовясь прыгнуть на Эву. Я выскакиваю из-под стола, при этом больно ударившись головой. Подняв распятие высоко вверх, я подлетаю к проклятой вампирше. И тут Эва неожиданно взмывает в воздух наподобие пантеры, которую я видела однажды в передаче про животных. Именно так она прыгала на свою жертву. Она бросается на Алексу сверху прежде, чем моя начальница успевает издать хоть один
