пакет хирургические инструменты. При этом было заметно, что бандит их старательно пересчитывал. Не было никаких сомнений, что он получил на это чёткий приказ от кого-то из своих верховодов. В верхах явно опасались оставлять скальпели у русских без присмотра. Это могло быть очень чревато непредсказуемыми последствиями. Эпидемиолог, уловив причину происходящего, едва сумел сдержать откровенно издевательскую ухмылку. Возможно, что в других случаях эту ухмылку арабы не оставили бы без должного внимания. Дали бы прикладом автомата в грудь, а то и по зубам, и пошли бы дальше заниматься своими неотложными делами. Однако сейчас они только гневно блеснули глазами и спешно покинули помещение.
– Ты зря нарываешься, – заметил Волошин, от которого не ускользнула ухмылочка коллеги.
– Им сейчас всё равно не до нас, – отпарировал Кобзев. – Видите, как поспешили эти чёрти. А всё почему? Да потому, что наши друзья навели шороху.
Его неожиданный эмоциональный подъём немного удивил терапевта. Но он решил это оставить без своих комментариев. Тем более что снаружи действительно происходило что-то неописуемое. Шум с улицы не умолкал ни на секунду. То и дело, слышались суматошные крики. Они почти непрерывно перемежались с одиночными выстрелами и автоматными очередями. Когда очередь звучала громче и агрессивнее обычного, заложники делали вывод: террористы задействовали пулемёт. Шумовая какофония завораживала и одновременно пугала. Ведь, по большому счёту, ни Егор, ни Алексей Николаевич не знали, что происходило за стенами отведённого им помещения. Но оптимизм всё-таки брал верх над тревожными сомнениями.
– Наши друзья всё-таки отважились на побег, – прервал затянувшееся молчание старший врач. – Признаться, я до конца не был уверен, что Синклер на это пойдет.
– Да, шотландцы еще те сорвиголовы! Не зря у них флаг, как наш андреевский. Кэп молодец. Надеюсь, у них всё получится, – восторженно твердил эпидемиолог, расхаживая туда-сюда по комнате.
На улице кто-то безудержно орал и ругался на чём свет стоит. Отдельные обрывки фраз на арабском долетали до «операционной» в КДП. В них угадывалось негодование и лютая злость. Кроме того, кто-то торопливо отдавал приказы срочно начинать поиск.
Кобзев и Волошин невольно столкнулись взглядами. И один, и другой довольно улыбались. Исходя из обрывков фраз, доносившихся с улицы, нетрудно было понять, что беглецам удалось вырваться из жилого ангара и скрыться. Это предвещало их скорую удачу в побеге.
Неожиданно в помещении запахло дымом.
– Горим? – чисто машинально спросил Алексей Николаевич, помня, что поджог матрасов в жилом ангаре являлся составной частью плана побега.
– Вы это тоже чувствуете? – вопросом на вопрос ответил Егор.
Он не удержался и осторожно, почти на цыпочках, приблизился к окну.
– Ты там поаккуратнее. Ведь бандиты предупреждали насчет подходов к окну, – напомнил Волошин, надеясь, что младший коллега его не ослушается. Однако тот лишь отмахнулся и прошептал:
– Я тихонечко...
Стараясь остаться незамеченным, он посмотрел сквозь оконную решётку. Над краем соседнего ангара еще совсем недавно виднелся лоскуток усыпанного звёздами неба. Теперь же неба разглядеть было нельзя. Там висели плотные клубы дыма, подсвеченного прожектором. Эпидемиолог пошёл на еще больший для себя риск. Он слегка надавил на решётку. Надеялся, что она чуть вогнётся, а он таким образом сможет увидеть немного больше. Однако тут же с обратной стороны окна возникла фигура охранника. Он без лишних церемоний ударил по решётке прикладом автомата и пригрозил русскому кулаком.
– А мог бы и пальнуть, ваше благородие, – пожурил Волошин отпрянувшего от окна Кобзева.
– Бог не выдаст, свинья не съест, – вспомнил Егор старую русскую пословицу, которая, как ему казалось, весьма точно отражала ситуацию.
Алексей Николаевич скептически посмотрел на младшего товарища и выдал:
– Вот хочешь ты, чтоб пуля пролетела – и ага...
– Да не переживайте вы так за меня! – хорохорился эпидемиолог. – Мы сейчас за наших коллег должны переживать. Может, хоть пальцы скрестим на удачу?
Он почти театрально поднял руки, поднёс их близко к лицу и на обеих руках скрестил указательный и средний пальцы.
– Дурачишься? Это всё нервное, – констатировал Алексей Николаевич. – Но в любом случае, план Синклера срабатывает.
– Откуда вы это знаете? Телепатия? – усмехнулся Егор.
– Я в отличие от тебя немножко слежу за шумом. И, между прочим, слежу не просто так, а анализирую, – пояснил терапевт.
Кобзев одарил коллегу недоверчивым взглядом, но всё же поинтересовался:
– И что же вы там себе наанализировали?
– Если бы ты внимательно слушал наружные шумы, то и сам бы мог многое понять, – несколько назидательным тоном молвил Волошин. – Заметил, как к этому времени стали звучать выстрелы и крики?
Эпидемиолог отрицательно покачал головой и замер, стараясь уловить далёкие шумы.
– Ну, кажется, шум постепенно удаляется, – будто нерадивый студент на экзамене, ответил он. – С каждой секундой и выстрелы, и крики становятся более глухими.
– Правильно. И что из этого следует? – не останавливался с допросом Алексей Николаевич.
Его молодой собеседник, раздумывая с ответом, замешкался, затем сказал:
– Наверное, кэпу с ребятами удалось отойти от жилого ангара на приличное расстояние. Ну, а эти бандитские рожи изо всех сил пытаются их отыскать...
– Навыки логики не утрачены, значит, еще не всё потеряно, – улыбнулся терапевт, слегка подтрунивая над коллегой.
– Чёрт возьми, хоть бы у наших всё получилось... – пробормотал Егор, словно не заметил лёгкой насмешки со стороны старшего товарища.
– Дай-то бог, – поддержал его Алексей Николаевич.
По идее, шумы снаружи должны были постепенно угасать и вскоре полностью исчезнуть. Однако вопреки всем логическим умозаключениям этого не произошло. Не минуло и трёх минут относительной тишины и приглушённых далёких вскриков, как. неожиданно для заложников шум снова стал нарастать. Кроме того, вопли доносились буквально со всех сторон. Нетрудно было понять, что выражали они негодование и злость. Разобрать слова опять-таки не получалось. Отдельные части предложений и слов давали русским врачам понять, что вошли арабы. Выстрелы, как одиночные, так и очередями, также гремели в разных частях острова. Не было ни минуты, чтобы где-то стрельба не возобновилась с новой силой и отчаянием.
Русские стояли посреди комнаты, силясь понять суть происходившего снаружи. Казалось, что предложенная Волошиным версия развития событий терпела крах. Звуковой хаос, охвативший остров, нещадно бил по ушам и мозгам. Он вызывал недоумение у индуса, который всё больше и больше приходил в себя. Его глаза испуганно бегали по помещению. Больной не совсем понимал, где находится и почему слышны выстрелы. Пока русские стояли к нему спинами и задумчиво молчали, он попробовал подняться и едва не грохнулся на пол.
Услышав за собой возню, врачи подбежали к сдвинутым столам и не позволили индусу упасть. Егор, где словами, а где жестами, попросил прооперированного не волноваться и не шуметь. Русский указал в сторону окна. Там как раз проходил вооруженный до зубов охранник. Больной посмотрел туда и недоуменно замолк. Он всё ещё терялся в догадках насчет происходящего. Судя по звукам снаружи, вполне можно было подумать, что на острове началась самая настоящая война, только непонятно, кого и с кем. Индус мог напрасно надеяться на то, что вот-вот дверь распахнётся, и какой-нибудь сверхсекретный индийский спецназ с песнями и танцами войдёт в помещение и объявит об освобождении всех из заложников.
Между тем выстрелы по-прежнему не утихали. Иногда стрельба происходила почти синхронно, напоминая агрессивную электронную музыку. И чем чаще звучали выстрелы, тем чаще в окне мелькала фигура охранника.
– Нервничает паскуда, – прошептал Кобзев. – Переживает за своих душманов.
– Скорее он переживает из-за того, что его на дверях поставили, а не отправили с основными силами на
