— Грейс... поскорее, — выдавил он. — Я ускользаю.
Изабел не стала больше задавать никаких вопросов. Она взяла его за руку, повернула ладонью кверху и воткнула иглу. Она успела опорожнить шприц до половины, но тут Сэм судорожно дернулся, и игла выскочила из вены. Сэм попятился от меня, выдернув руку, и его вывернуло.
— Сэм...
Но он уже ускользнул. За половину того времени, которое понадобилось ему, чтобы превратиться в человека, он стал волком. Он дрожал и пошатывался, скреб когтями кафельный пол, но все же не смог удержаться на ногах.
— Прости, Грейс, — сказала Изабел. Больше я не дождалась от нее ни слова. Она положила шприц на стол. — Черт. Джек зовет. Я сейчас.
Дверь за ней закрылась. Я опустилась на колени рядом с телом Сэма и зарылась лицом в его мех. Он судорожно дышал. В голове у меня неотступно крутилась мысль: я убила его. Ему конец.
Глава 61
Грейс
36°F
Вместо Изабел в смотровую заглянул Джек.
— Грейс, идем. Нам нужно ехать. Оливии совсем худо.
Я поднялась, смущенная, что меня застали в заплаканном виде, и отвернулась, чтобы выкинуть использованный шприц в контейнер для опасных отходов.
— Мне нужно, чтобы кто-нибудь помог мне перенести его.
Он нахмурился.
— За этим меня Изабел сюда и прислала.
Я опустила глаза и похолодела. На полу никого не было. Я обернулась, заглянула под стол.
— Сэм?
Джек не закрыл дверь. В смотровой было пусто.
— Помоги мне найти его! — крикнула я Джеку, протискиваясь мимо него в коридор. Сэм как сквозь землю провалился. Выскочив в коридор, я первым же делом увидела в конце его настежь распахнутую дверь, в которую смотрела черная ночь. Именно туда бросился бы бежать любой волк, как только закончилось действие лекарства. На свободу. В ночь. Навстречу холоду.
Я заметалась по парковке, пытаясь отыскать хоть какие-то следы Сэма в Пограничном лесу, который начинался за клиникой. Но в лесу было темнее темного. Ни огонька. Ни звука. Никаких следов Сэма.
— Сэм!
Я понимала, что он не придет, даже если и слышал меня. Сэм был силен, но инстинкты были сильнее.
Невыносимо было представлять, как он прячется где-то там, в ночи, а по жилам его в это время медленно растекается зараженная кровь.
— Сэм!
Это был не то стон, не то вопль, не то вой в ночи. Он исчез.
Меня ослепил свет фар: Изабел затормозила передо мной на своем джипе. Она наклонилась в сторону и открыла пассажирскую дверцу; лицо ее в свете приборов казалось призрачным.
— Садись, Грейс. Да поживей ты! Оливия превращается, а мы и так проторчали тут слишком долго.
Я не могла бросить его одного.
— Грейс!
Джек забрался на заднее сиденье; его била дрожь. Я перехватила его умоляющий взгляд; глаза были те самые, я видела их в самом начале, когда он только превратился в волка. Когда я еще совсем ничего не знала.
Я уселась в машину, захлопнула дверцу и выглянула в окно в тот самый миг, когда на краю парковки показалась белая волчица. Шелби. Живая и здоровая, как и предполагал Сэм. Я впилась взглядом в зеркало заднего вида; волчица стояла на парковке и смотрела нам вслед. Мне показалось, что в глазах у нее, когда она развернулась и исчезла в темноте, промелькнуло торжество.
— Что это за волк? — осведомилась Изабел. Но у меня не было сил отвечать. В мозгу у меня неотступно билось: Сэм, Сэм, Сэм...
Глава 62
Грейс
40 °F
— По-моему, дела у Джека плохи, — сказала Оливия. — Она сидела на пассажирском сиденье моей новой машины, маленькой «мазды», пахнувшей средством для чистки салона и одиночеством. Несмотря на то что на ней было два моих свитера и вязаная шапочка, Оливия дрожала, обхватив себя руками. — Если бы все было хорошо, Изабел бы нам не позвонила.
— Возможно, — согласилась я. — Изабел не любит звонить.
Но я не могла отделаться от мысли, что она права. С момента прививки прошло три дня, а в последний раз мы разговаривали с Изабел восемь часов назад.
В первый день у Джека началась сильная головная боль и онемела шея.
На второй день головная боль усилилась. Поднялась температура.
На третий день мы получили голосовое сообщение от Изабел.
Я проехала по дорожке, ведущей к дому Бека, и поставила машину рядом с гигантским джипом Изабел.
— Готова?
По виду Оливии я бы этого не сказала, однако она выбралась из машины и бросилась к входной двери. Я припустила за ней следом и закрыла за нами дверь.
— Изабел?
— Я тут.
Мы двинулись на ее голос и очутились в одной из комнат первого этажа. Это была маленькая спальня, оклеенная веселенькими желтыми обоями, которые странно контрастировали с тяжелым духом болезни, пропитывающим все вокруг.
Изабел, поджав ноги, сидела в кресле в изножье кровати. Под глазами у нее, точно впечатанные в кожу, темнели лиловые круги.
Я протянула ей стаканчик с кофе, который мы привезли.
— Почему ты не позвонила?
Изабел вскинула на меня глаза.
— У него отмирают пальцы.
Мне очень не хотелось на него смотреть, но в конце концов я все же пересилила себя. Он лежал в кровати, скорчившись, точно полумертвая бабочка. Кончики пальцев у него были пугающего синего цвета, лицо покрывала испарина, глаза были закрыты. В горле у меня встал ком.
— Я посмотрела в Интернете, — сказала Изабел и помахала телефоном, как будто это все объясняло. — Голова у него болит, потому что мозговые оболочки воспалены. Пальцы на руках и ногах посинели, потому что мозг больше не дает организму сигнал снабжать их кровью. Я измерила ему температуру. Сто пять градусов.
— Меня сейчас вырвет, — пробормотала Оливия.
Она выскочила из комнаты, и я осталась с Изабел и Джеком наедине.
