На открывшейся 20 мая 1917 г. Северной областной конференции левые эсеры выступили с критикой не только внешней, но и внутренней политики Временного правительства. Отношение правительства к аграрному вопросу осудили в своих выступлениях П. П. Прошьян и А. М. Устинов. Первый указал на то, что вместо реальной борьбы с помещиками крестьянам предлагают организовываться и ждать Учредительного собрания. Второй высказался за немедленный захват помещичьей земли, т.е. фактически в поддержку большевистского лозунга.
При обсуждении вопроса о коалиционном правительстве один из старейших членов партии эсеров, М. А. Натансон, выразил опасение, что вступление социалистов в его состав не будет способствовать достижению мира и нанесет ущерб престижу партии. И хотя резолюция, одобряющая вступление эсеров в правительство, была принята большинством в 71 голос против 36363, во главе Северного областного комитета оказались Камков, Прошьян, Устинов и другие лидеры левой оппозиции. На страницах газеты «Земля и воля», возглавлявшейся активным деятелем левого крыла Мстиславским, они опубликовали заявление об империалистическом характере мировой войны. «…Левые ютятся в «Земле и Воле», дерзая говорить о том, что массы не хотят войны, продолжают считать ее империалистской»364, — писал по этому поводу В. И. Ленин.
Ведущую роль начинают играть левые эсеры во главе с А. Л. Колегаевым в Казанском губернском Совете крестьянских депутатов. Крупным шагом к обострению отношений с ЦК эсеров и Временным правительством было принятие этим Советом в мае 1917 г. постановления о немедленном изъятии помещичьих земель. Совет и его левоэсеровское руководство вступили в прямой конфликт с верхами партии и правительством, категорически отказавшись выполнить требование об отмене этого постановления365.
В течение мая — июня 1917 г. левоэсеровские организации образуются в Пскове, Саратове, Одессе, Бугуруслане. На открывшемся 25 мая в Москве III съезде партии эсеров левая оппозиция выступила уже значительно усилившейся и организационно окрепшей. По всем основным вопросам повестки дня — об отношении к Временному правительству и к войне, об аграрной политике и задачах партии — она подвергла критике позиции ЦК. Однако, отвергнув коалицию с кадетами, левые эсеры не потребовали перехода власти к Советам, а ограничились предложением об ответственности правительства перед ними. Большинством голосов съезд принял резолюцию, одобрявшую создание коалиционного правительства. За нее голосовали 156 делегатов, а против — лишь 27. Если учесть, что левые имели на съезде 42 делегата, получается, что за коалицию голосовала и часть левых эсеров366.
Вместе с тем попытки левой оппозиции добиться на съезде изменения политики партии не прошли бесследно. Чтобы не допустить раскола в результате ожесточенной борьбы мнений и удержать левых в рядах партии, эсеровский центр решил хотя бы внешне отмежеваться от крайне правых. В частности, съезд 136 голосами против 134 «прокатил» Керенского. ЦК эсеров объяснял это обстоятельство исключительно переобремененностью Керенского министерскими обязанностями, хотя дело заключалось вовсе не в «перегруженности» Керенского, а в его шовинистических заявлениях, вызвавших недовольство левой оппозиции. Не случайно в статье «Расхлябанная революция» В. И. Ленин оценил этот факт как свидетельство того, что единство внутри партии эсеров «трещит по всем швам».
После того как оглашенная левыми эсерами декларация, осуждавшая политику ЦК, была отвергнута съездом, левоэсеровская группа во главе со Спиридоновой, Камковым и Натансоном заявила, что намерена создать свое оргбюро и оставляет за собой свободу действий. С этого времени левые эсеры начинают проводить свою, отличную от политики ЦК партии линию. Объективно эта линия вела к расколу партии, хотя субъективно, как говорил впоследствии Камков, «левые социалисты-революционеры отстаивали партийное единство, не брали на себя инициативу общепартийного раскола»367.
Опубликовав 9 июля 1917 г. в «Земле и воле» заявление, что левое меньшинство «считает необходимым, не порывая организационной связи с партией, определенно и твердо отграничиться от политики, усвоенной руководящим большинством, и сохранить за собой в дальнейшем полную свободу выступлений», левые эсеры при первом же нажиме ЦК пошли на попятную. Когда перед Камковым, Колегаевым, Алгасовым была поставлена альтернатива: либо выйти из партии, либо распустить созданное после III съезда оргбюро, они во имя сохранения уже становившегося мифическим «партийного единства» 14 июля заявили, что оргбюро никакой «организации в организации» не создавало и «считает себя в настоящее время несуществующим»368.
Однако развитие событий вело к обострению отношений между правым большинством и левой оппозицией. Недовольство эсеровских низов политикой ЦК, левение масс, нарастание сопротивления трудящихся Временному правительству побуждали левых эсеров к более резким выступлениям против руководства своей партии. От оппозиции в вопросе об отношении к войне они перешли к оппозиции в вопросах коалиции с кадетами, поддержки Временного правительства, созыва Учредительного собрания и разрешения аграрного вопроса.
Чем яснее становился крах соглашательской политики правоэсеровского ЦК, тем быстрее росло в партийных организациях социалистов-революционеров влияние левого крыла. Особенно усилился этот процесс после июльских событий и летней волны крестьянских восстаний. Росту влияния левых способствовала и позиция, занятая ими во время июльского кризиса. На объединенном заседании центральных исполкомов Советов рабочих и солдатских и Советов крестьянских депутатов левый эсер Камков вместе с представителем большевиков А. В. Луначарским поддерживал требование делегаций заводов и фабрик Петрограда об отставке 10 министров-капиталистов и переходе всей власти к Советам.
9 июля Камков от имени левых эсеров выступил против предоставления Временному правительству прав «революционной диктатуры». «Всецело отстаивая необходимость твердой власти, которая могла бы защитить революцию от натиска немецкого империализма и поднявшей высоко голову контрреволюции, — говорил он, — мы тем не менее воздерживаемся от голосования, ибо вся политика Временного правительства за последнее время не дает полной уверенности, что борьба с контрреволюцией будет всецело направлена только против истинных контрреволюционеров, а не против целых политических течений, стоящих в оппозиции к большинству Советов»369.
Сразу после июльского кризиса ряд организаций эсеров выступил против стремления руководства партии сохранить коалицию с кадетами. Отказа от «самой идеи коалиционного министерства, основанной на неосуществимой при настоящем развитии Русской революции возможности совместной работы социальной демократии с реакционной буржуазией»370, потребовала одна из крупнейших организаций — Ревельская. Общее собрание батумских эсеров приняло 13 августа 1917 г. резолюцию, в которой выразило готовность встать на защиту завоеваний революции от контрреволюционных кадетов371.
На Новгородском губернском съезде левые эсеры отвергли коалицию с буржуазией и выступили против репрессий Временного правительства по отношению к большевикам372. Протестуя против клеветнической кампании, развязанной Временным правительством, эсерами и меньшевиками против большевиков, левый эсер Кондратьев говорил на заседании Воронежского Совета рабочих и солдатских депутатов: «Не большевики повинны в разрухе, а мы, правящая партия социалистов-революционеров, которая не сумела провести ни одной реформы в пользу народа»373.
Усиление позиций левых эсеров и углубление разногласий продемонстрировал VII Совет партии, состоявшийся в начале августа. Здесь за резолюцию, осуждавшую Временное правительство, было подано 34 голоса, а за поддержку его — 54. Совет вынужден был удовлетворить требование левых эсеров о предоставлении им права защищать свои позиции внутри партии и вне ее. 11 августа эсеровский официоз «Дело народа» наряду с резолюцией большинства партии опубликовал и резолюцию меньшинства. Это было своеобразным узаконением существования левоэсеровской фракции, или, по выражению В. И. Ленина, «выделяющегося левого крыла «социалистов-революционеров»». Его появление доказывало рост внутри этой партии сознания невозможности коренных преобразований без свержения власти
