– Не совсем, – ухмыльнулся Дулов. – Вот если бы неподалеку произошел взрыв, ударной волной нас могло бы оторвать от грунта. Балластные цистерны у нас продуты, плавучесть положительная, выскочим на поверхность, как пробка. Как тебе такой план? Выпускаем мини-торпеду, ход выставляем минимальный – в полкабельтова, вот и получаем внешнюю силу от взрыва.
– Рискованное занятие. У нас на вооружении экспериментальные мини-торпеды, и их пуск мы отрабатывали только на тренажере.
– И все же стоит рискнуть, – прищурился кавторанг. – Потому что еще неизвестно, когда придет помощь, а запасы воздуха ограничены и пополнить их мы не можем.
Решетников задумчиво кусал нижнюю губу. Его характер требовал строго соблюдать все инструкции и предписания. А ни в одной из рекомендаций не говорилось о том, что можно пытаться оторвать прилипшую ко дну подлодку взрывом собственной торпеды. Но и ситуация была неординарной, так что командиру оставалось только импровизировать.
– Кто знает, как поведет себя механика торпедного аппарата, ведь мы на боку лежим. А возможность работы в таком положении конструкторы, скорее всего, не рассматривали. Вот если бы у нас имелась связь с внешним миром, мы бы могли у них проконсультироваться.
– Если бы да кабы, – вздохнул командир. – Думаешь, мне хочется рисковать и кораблем, и экипажем? Ведь такой взрыв – это, считай, имитация глубинного бомбометания. А у нас и так корпус дал течь. Короче, старпом, решение я принял. Действуем. Поднимай людей, но не всех – только тех, кто жизненно необходим для такого пуска. А остальных предупреди, что это не нас бомбами забрасывают, а мы сами торпеду подрываем.
– Есть, товарищ командир, – с неохотой согласился Решетников…
…Вскоре офицер по управлению вооружением уже находился за пультом. Мягким синим светом мерцал экран монитора, отчего лицо каплея казалось мертвенным. Правда, работать приходилось стоя, задрав голову, ведь лодка лежала на боку.
– И первый, и второй торпедные аппараты готовы к пуску, – доложил торпедист.
– Сам вижу, – тихо сам себе проговорил Дулов, глядя на монитор, а затем скомандовал: – Первый аппарат, пуск!
– Торпеда ушла, – напряженно доложил офицер за пультом.
От близкого взрыва торпеды подлодка вздрогнула, мигнуло освещение, но ничего больше не произошло. Субмарина так и не всплыла.
– Немного не хватило, чтобы оторваться, – сказал и прикусил губу Дулов.
– Давай вто… – и тут командир осекся, взгляд его прикипел к экрану.
А офицер по управлению вооружением доложил о том, что командир видел и сам:
– Торпеда во втором аппарате самоактивировалась, но выйти из аппарата не может – люк не открывается. Возможно, занесен песком.
– Твою мать, – тихо произнес старпом.
А командир зычно приказал:
– Всем подъем!
На экране, сменяясь, мелькали цифры – шел обратный отсчет. До взрыва застрявшей в аппарате торпеды оставалось чуть меньше пяти минут.
Самоактивация торпед в подплаве – ситуация, конечно же, нештатная. Но все же время от времени такое случается. Причины могут быть разные: сбой электроники, близкий взрыв, удар… и отменить активизацию можно только одним-единственным способом. Ведь, активировавшись, торпеда уже не подчиняется никому, живет своей собственной жизнью. Она устроена так, что реагирует на звук работающего двигателя и, самонацелившись, идет на него. Однако изредка случается так, что звук, издаваемый самой подлодкой, громче звука цели. И вот тогда выпущенная торпеда может поменять курс, развернуться и пойти на свой родной корабль. Именно для этого в конструкции самонаводящихся торпед предусмотрен особый механизм – при повороте на сто восемьдесят градусов активация самоотменяется и взрыва не произойдет. Когда случается такая нештатная ситуация и находящаяся на борту торпеда по какой-либо причине самоактивировалась, предпринимают стандартный маневр – подлодка с торпедой на борту сама разворачивается на сто восемьдесят градусов. Но «Щука» оказалась в нестандартной ситуации, а потому обычная процедура не могла быть использована. Ведь подлодка оказалась обездвижена.
Шел обратный отсчет на мониторе. Офицер, находящийся за пультом, озвучивал его.
А в торпедном отсеке вовсю кипела работа. Места там было немного, а потому одновременно действовать могли всего лишь четверо. Топорщился опрокинутый стальной стеллаж. Сам командир, старпом и два торпедиста уже извлекли из пускового аппарата торпеду и пытались вручную развернуть ее в узком загроможденном отсеке.
Несмотря на то что торпеда была «мини», весила она немало. Это только в мобильных телефонах аккумуляторные батареи легкие. А ведь винт приводится во вращение именно электромотором. И основной вес – не заряд, а аккумуляторы.
Подводники матерились, пытаясь развернуть тяжеленную торпеду. Но она носом уперлась в шпангоут, а хвостом – в развалившийся стеллаж. Застряла, казалось, намертво – хоть кувалду неси. Но на это уже не оставалось времени. Офицер за пультом вел обратный отсчет:
– Двадцать секунд, девятнадцать, восемнадцать…
Старпом пытался плечом вытолкнуть застрявшую торпеду, при этом инстинктивно косился на ее нос, где и располагался заряд взрывчатки. Но та не поддавалась.
– Задраить отсек. Может, хоть ЦП уцелеет! – крикнул Дулов торпедисту, а сам обхватил торпеду двумя руками, как ствол дерева, и резко ударил обеими ногами в металлический стеллаж.
Решетников не растерялся и успел-таки в тот самый момент с разгону прыгнуть на торпеду плечом. Противно скрежетнул металл, и торпеда рухнула, как спиленное дерево. Торпедист уже успел задраить переходной люк, а потому и не было слышно голоса, отсчитывающего секунды. Теперь торпеда лежала поперек лодки, балансируя на стойке стеллажа, и уже ничто ей не мешало. Дулов легко повернул ее руками, как стрелку гигантских часов, и посмотрел на старпома.
– Успели?
– Я не считал. Так что придется ждать.
– Люк успел задраить?
– Так точно, товарищ командир.
Все замерли в тревожном ожидании.
Дулов глядел на циферблат наручного хронометра. Ему казалось, что секундная стрелка движется чуть ли не в студне – медленно-медленно.
Прошло двадцать секунд, но взрыв так и не произошел. На всякий случай кавторанг выждал еще четверть минуты и только после этого приказал:
– Отдраить переходной люк.
В проеме тут же показались улыбающиеся лица. И командиру почему-то почудилось, что экипаж сейчас разразится аплодисментами, как сделали бы это пассажиры авиалайнера, приземлившегося с одним работающим двигателем.
– Была б у нас на борту водка, я бы приказал налить всем по пятьдесят граммов, – сказал командир и шумно выдохнул.
Радость была недолгой. В гулкой тесноте субмарины слышалось тяжелое дыхание подводников. Кислорода в воздухе явно не хватало.
– Выключить лишнее освещение. Всем отдыхать, – приказал кавторанг Дулов. – И тебя, старпом, это тоже касается.
Вскоре на «Щуке» установилась почти полная тишина, нарушаемая лишь изредка то щелчком сошедшего с крепления оборудования, то металлическим поскрипыванием обшивки. Тусклый свет освещал проходы. Заснуть никому не удавалось. Члены экипажа, неподвижно лежавшие на матрасах, смотрели в потолок; им оставалось только ждать, когда придет помощь. А затем в тишине послышалось, как командир «Щуки» тихо выбивает пальцами такты незамысловатой песенки «Чижик-пыжик».
Волнение в Японском море улеглось. Надувная моторка мчалась под ночным небом, усыпанным звездами. Курс на остров Шо держали по компасу. Виталий Саблин
