времени, чтобы споить должностное лицо, Мефодию не понадобилось. Сам он пил куда меньше. Находившийся и так в изрядном подпитии американец спустя минут десять уже мирно отдыхал…
Оказавшись в кают-компании и передвигаясь на цыпочках, Мефодий подошел к Уоррелу и, едва касаясь его руками, вернул ему в карман уже сослужившую свою службу карточку-ключ. Затем, двигаясь уже в ином, более свободном темпе, он взял за плечо и потряс Пятакова, пребывавшего все в той же позе.
– Эй, земеля… слышишь? – Потормошить «бизнесмена» пришлось изрядно, пока тот более-менее очухался.
– А? Чего? – Пятаков бессмысленными глазами уставился на Мефодия. На лбу его краснел четкий отпечаток вилки.
– Ты же это… на берег вроде собирался. Или нет?
– На берег? А, ну да… конечно. Мне нужно! – уже соображал Пятаков.
– Ну так вот, – объяснял, покачиваясь над ним, Мефодий, – я сейчас отсюда сваливаю. У меня своих дел по горло. Правда, бутылочку я все же прихвачу. Смотрю, у них тут этого добра завались. Не обеднеют. Короче, если хочешь, пошли вместе. На берег отвезу. Или сиди тут, как хочешь.
– Не-не-не! П-пошли, – решительно попытался подняться Пятаков, но ноги подвели, и он снова плюхнулся в кресло, – я сейчас. Погоди…
– Давай, братан, помогу, – придерживая Пятакова, Мефодий двинулся к выходу, – только смотри: ни гу- гу. Иначе не выпустят.
Остановившись на полпути, он словно в нерешительности остановился.
– А может, еще по одной? На дорожку?
– Все… с меня хватит, – пробормотал Пятаков. – Мне бы на берег.
– Ладно, – со вздохом сожаления заключил Мефодий, глянув на стол. Парочка вышла на палубу.
– Ты меня… друг, только на берег отвези… а уж я, как говорится, за ценой не постою, – пьяно бормотал Пятаков, тяжело ступая на подгибавшихся ногах.
– Все сделаем в лучшем виде, – успокоил его Платонов, подходя к борту и внимательно глядя по сторонам. Все спали, но сейчас осторожность была крайне необходима. – Т-с-с…
Пятаков, оказавшись на трапе, едва не свалился в море. Но Мефодий удержал его, переведя на стоявшую рядом свою яхту.
– Давай, друг, – похлопал его по спине Пятаков, – на берег. Вперед.
– Сейчас, – загадочно произнес незнакомый голос за спиной.
Пятаков обернулся и тупо уставился на трех боевых пловцов.
– Приехали, гадина, – прозвучали слова Саблина.
36
Сон командира эсминца был каким-то рваным и беспокойным. Поначалу ему снилась белокурая Оливия – та самая, с которой он еще два года назад закрутил сумасшедший роман, и, хотя была законная супруга, ждавшая его в Калифорнии, не собирался его прекращать. Оливия, как и в реальной жизни, мягко, но напористо уговаривала бросить «эту крашеную грымзу», то есть законную женушку, и перебраться к ней, в уютное гнездышко во Флориде. Уоррел, как и в реальной жизни, мялся, сомневаясь и не находя правильного выбора из запутанной ситуации. Затем Оливия вместе с супругой куда-то исчезли. Зато появилось пиратское судно, которое неделю назад ему пришлось преследовать и топить.
Тогда, во вторник, согласно полученной информации, «Кросс» двинулся в указанный квадрат и обнаружил то самое искомое корыто. В ходе этой нетрудной операции были захвачены два десятка пиратов. Морские злодеи не побоялись вступить в бой с боевым кораблем, когда тот вознамерился провести досмотр. Однако противостоять силе эсминца не сдюжили: после нескольких выстрелов судно современных флибустьеров было отправлено на дно. Уничтожение плавсредств, использующихся для преступного пиратского промысла, – обычная практика военных моряков, участвующих в международной антипиратской операции в этих местах…
Снова, как тогда, застучал пулемет. Звук становился все более резким, настойчивым, пока наконец Уоррел не сообразил, что его будят.
– Что такое? – произнес он хриплым голосом.
Встряхнувшись, он разлепил глаза, обнаружив, что, как и вечером, сидит в кресле, а вокруг – те же просыпающиеся собутыльники – Платонов, Джамаль… Командир схватился за голову. Да, выпито ночью было слишком много. Он даже не добрался до койки…
– Сэр, у нас неприятности, – на физиономии вахтенного было написано подтверждение этому сообщению.
– Не тяните, Джеймс, – поморщился Уоррел, – говорите, что стряслось.
– Пираты сбежали. И еще пропал этот латыш, Липеньш, – слова, словно гвозди, вколачивались в больную голову капитана.
– Что вы такое говорите? Куда… сбежали? – недоуменно уставился на подчиненного капитан.
– Нет их. Тюремная дверь открыта и никаких следов, – тон вахтенного не оставлял никаких шансов на то, что услышанное – продолжение сна.
Окончательно опомнившись, командир эсминца клял себя и всех последними словами. Две шипящих таблетки частично утихомирили головную боль, и вскоре он, собрав всех, кто находился на яхте, устроил допрос по полной программе, слушая «показания» о том, что же в конце концов произошло. Однако ничего конкретного выяснить не удалось. По причине вчерашней пьянки все плавало, как в тумане. Каким образом пленники открыли дверь, было непонятно. Учитывая бесчувственное состояние командира, воспользоваться карточкой мог кто угодно.
– Вот твари! – бесновался Уоррел. – Кто это сделал?!
– А мне он сразу не понравился, Липеньш этот, – заявил уже успевший пропустить стаканчик Мефодий, – глаза у него бегали.
– Да при чем тут глаза! – махнул рукой капитан.
Сейчас его волновало, кто же это все устроил. Вечером все лишние были отправлены на эсминец. Он сам, Джамаль и Мефодий всю ночь провели здесь, в кают-компании. Платонов, правда, выходил, но вахтенный уверил, что только поблевать за борт. Да и вообще – Платонов здесь человек никакой стороной не причастный…
Короче говоря, короткое расследование не дало результатов. Все, что теперь оставалось – перебраться на «Кросс» и начать преследовать беглецов. На «Киренаике» оставили семь человек с эсминца, с Мефодием распрощались. Россиянин отправился покорять моря и океаны, а Уоррел – на «Кросс».
Эсминец шел вперед, разрезая волны. Находясь на капитанском мостике, командир, усиливая зрение мощной оптикой, исследовал горизонт. Рядом стоял помощник.
– Вы сообщили, сэр, о том, что случилось? – в голосе заместителя словно слышалось что-то скрытое.
Командир вполоборота взглянул на лейтенанта Доджсона. Тот невозмутимо щурился, но Уоррел прекрасно знал, что каждый его прокол идет в плюс этому самодовольному хлыщу, видевшему именно себя в роли командира корабля.
– Не сообщал, – неохотно разомкнул он губы, – посмотрим, каковы будут результаты наших поисков.
– А ведь я говорил, – продолжал изрекать помощник, – что всех подозреваемых стоит перевести к нам на судно, где проблем бы уж точно не возникло. А так я даже не представляю, где их теперь искать. Иголка в стогу сена…
«Зато ты, Ричард, представляешь отлично, как сообщить через голову командира наверх. О том, что тот, дескать, повел себя неправильно, беспечно. Пьянствовал, вместо того, чтобы…»
Да, история выходила скверная. И дело даже не в том, как на это посмотрят выше. Хуже всего, что он сам повел себя, как полный идиот…
Поиски все же увенчались успехом, пускай и относительным. Спустя пару часов, схватившись руками за фальшборт, Уоррел всматривался в болтавшийся на волнах брошенный спасательный плотик. Доставленный на эсминец плотик окончательно подтвердил свое происхождение – на одной из оранжевых поверхностей стоял четкий штемпель: «Киренаика».
37
