Капитан зло выматерился и скомандовал перебираться ползком к большой воронке от снаряда впереди нас. Мы, быстро перебирая локтями и коленями, извиваясь, словно земляные черви, поползли к спасительной выбоине. Пару раз мою сумку за спиной ощутимо тряхнуло — видать, шальные пули. Не жалко, главное, что я цел и невредим. Со вздохом облегчения я перевалился через разрыхлённый край ямы сразу после Капитана. Через несколько секунд к нам поскатывались и остальные бойцы. Капитан выглянул наружу и мгновенно спрятался.
— Твою мать! Окружают, гады. Занять круговую оборону и без команды чтобы никакой стрельбы. Выполнять.
Бойцы слаженно рассыпались по местам, а меня внезапно осенило.
— Капитан?
— Что?
— А у меня майка белая есть.
Он был не против. Пришлось оголяться и привязывать наш импровизированный флаг к стволу автомата, а затем стрелять в воздух и помахивать ним, рискую схлопотать кусочек металла промеж глаз. Похоже, наш шаг возымел действие. Стрельба в нашу сторону прекратилась и раскатистый бас прокричал:
— Выходите! Без оружия и с поднятыми руками.
— Сельжин, ты что ли? — прокричал Капитан и полез наверх. — Это Левандовски — не стреляй, я выхожу…
Прихлёбывая мелкими глотками обжигающий кофе, я вполуха слушал беседу Левандовски и Сельжина. На Большой земле. Среди людей. Я ещё не до конца осознал, что вопреки всем передрягам, я жив и спокойно вдыхаю воздух, пропитанный пороховой гарью и мне не нужно больше ежеминутно дёргаться в поисках смертельной опасности. Хотелось прыгать, кричать, кривляться, но, естественно, я просто сидел на мешке с песком, пил кофе и неторопливо травился никотином.
Меня ждал мир людей, а Капитан перед моим уходом тепло со мной попрощался, взяв мои координаты, и пообещал найти работу мне по плечу. В Зоне.
А я не против — лишь бы хорошо платили…
