знали, что попробовать все-таки стоит.
Затишье послеобеденной жары сменилось гомоном туристов, которые высыпали из отелей, покинули пляжи в поисках вечерних и ночных развлечений. Обилие киосков и палаток, предлагающих закуски, напитки, путеводители, карты, сувениры и тому подобное, без чего не обходится ни один курорт в мире, поражало. Уличные кафе заманивали запахами разнообразных рыбных блюд. В целом все было очень даже культурно и цивилизованно. Если не думать, что ты находишься на островах молодого островного государства, которое лишь несколько десятилетий назад стало независимым, то все вполне походило на классические традиционные курорты Европы или Азии. Несколько раз спецназовцы слышали и русскую речь.
– Может, по мороженому слопаем? – предложил Привалов.
– Оно тебе нужно, их мороженое? – брезгливо ответил Доронин. – Замороженная обезжиренная ароматизированная подкрашенная водичка.
– Вообще-то да, – согласился Привалов, – не понимают они настоящего вкуса в своей погоне за бескалорийностью. Сейчас бы нашего пломбирчика!
– Не трави душу, гурман. И вообще нам пора выдвигаться на место.
«Туристы» пошли к краю набережной, где на пирсе должны были присоединиться к Торину и Махтарову на катере. Близился вечер, в воздухе появился намек на некоторый спад жары. Торин с Букаевым уже сидели в катере, когда спецназовцы оказались на пирсе. Не было только Махтарова. Торин молча посмотрел на своих спецназовцев, перепрыгивающих в катер, а затем на часы.
– Проверьте акваланги, – велел он, а затем снова вернулся к разговору с Букаевым. – Значит, «волна» пошла, кто-то успел первым «стукнуть» в Москву и дело приняло официальный оборот?
– Что значит – «кто-то»? – усмехнулся Букаев. – Вы еще и сомневаетесь, что один клан начал жрать другой? Просто ребята время упустили, а другие воспользовались этим и пустили паровоз по официальным рельсам.
– Да уж! Сколько ни борись с криминальными корнями во власти, а вывести эту заразу так и не удается, – задумчиво произнес Торин.
– Тут логика простая, Андрей Петрович. Чтобы пробраться во власть, нужно использовать только грязные технологии и грязные методы. Соответственно, чистые люди туда пробиться не могут в принципе. Нет у чистых людей столько денег! Отсюда и то, что мы имеем. Давно закончилось время полуграмотных паханов, которые противостояли уголовному розыску. Тут государство в государстве. Поэтому и теневая экономика, теневое руководство, финансовая зависимость и все такое прочее. Только в высокопрофессиональных сферах еще можно надеяться на честность, но и там порой возникает такое давление, что не каждый сможет противостоять.
На пирсе наконец появился Махтаров. То, что он задержался, могло означать, в частности, и то, что операция отменяется. На катере воцарилось напряженное молчание. Махтаров спрыгнул в катер. Букаев запустил двигатель и стал править к выходу из бухты.
– Есть какие-нибудь новости? – спросил Букаев, не поворачиваясь.
– Есть, – ответил довольный Махтаров. – Наши победили, отдан приказ на водружение знамени над Рейхстагом.
– А без иносказательности? – попросил Торин.
– Без иносказательности это означает, что полетят головы и погоны тех, кто покрывал и пытался замять это дело.
– Иными словами, соучастников в погонах, которые от этого дела кормились?
– И в погонах, и без погонов, – согласился Махтаров. – Просто теперь стало ясно, что за этим стоят лишь частные лица, а не ведомства со своими секретными операциями. Можно сказать, что все открестились от участия, прошла команда «фас».
– Осталось только нам не засветиться, – сказал Торин, имея в виду СКАТ и стоявшую за ним компанию.
– А вот тут своя рука – владыка, – сказал Махтаров, назидательно подняв вверх палец. – Теперь началась борьба за ордена и медали. Как мы это с Букаевым провернем, никого особенно не волнует. Как договориться с капитаном «Стерегущего», мы знаем. У него на борту морской пехоты нет и морского спецназа тоже. Рисковать жизнями моряков из своего экипажа он не захочет. Органы берут на себя проведение операции – замечательно. Он осуществляет официальный досмотр судна, когда пираты будут обезоружены, – еще лучше. Потому что он будет докладывать и осуществлять дальнейшие действия, а мы тихо самоустранимся.
– Ну это зависит от того, какой контрабандный груз там найдем, – возразил Торин.
– Это точно, – согласился Махтаров, – об этом я должен доложить. Может оказаться, что мы найдем такое, что и капитану об этом знать будет нельзя.
К ночи погода начала портиться. Поднялся ветер, который грозил «хорошим» штормом с ливнем. Правда, капитан «Стерегущего» был уверен, что, по полученным сводкам, шторм пройдет стороной, чуть захватив своим крылом зону их действий. В любом случае погода была весьма подходящей для операции.
«Стерегущий» ушел на десять миль западнее, чтобы не маячить на локаторах «Ладоги», а трое спецназовцев в гидрокостюмах и аквалангах плавали в открытом океане в том месте, где примерно через час должен был пройти захваченный пиратами лесовоз. Моряки снабдили группу самонадувной спасательной шлюпкой, которая качалась в свернутом виде на двух поплавках. К шлюпке были привязаны две самодельные «кошки» с тонким прочным канатом. Из-за поднявшегося волнения пловцов могло очень сильно снести в сторону от курса «Ладоги». Этот вариант, конечно, тоже был учтен, насколько это возможно, и вместе со штурманом «Стерегущего» рассчитали дрейф группы относительно курса лесовоза и времени его подхода к точке встречи.
Наконец появились ходовые огни «Ладоги». Судно явно не спешило. Видимо, захватившие его люди все же на что-то надеялись. Например, на приход другого судна, которое их снимет вместе с грузом с «Ладоги». Анализ последних событий давал основания полагать, что пиратов их хозяева бросили на произвол судьбы. Значит, те, кто сейчас находился на судне, знали о заказчиках настолько мало, что их признания не прольют свет на всю эту аферу.
«Ладога» шла довольно медленно, в половину своего хода, поэтому Торин и решил использовать вариант проникновения на борт из воды. Несмотря на плохую видимость, открывать клапан, который за пару секунд надует лодку, стоило только в самый последний момент. Существовала еще и опасность попасть под само судно или под его винты. Трое спецназовцев молча качались на волнах, и каждый из них пытался оценить расстояние и курс судна.
Судно уже приблизилось настолько, что стало понятно – расчет оправдался. «Ладога» шла прямо на спецназовцев, точнее, должна была пройти мимо них метрах в двадцати. По боевому расписанию Торин принимал решение тогда, когда дергал клапан и надувал лодку. После этого Доронину и Привалову следовало первыми забраться в нее. Доронин сразу же будет готовить «кошки» для забрасывания на борт, а Привалов – весла. Потом в лодку успеет забраться Торин и вместе с Приваловым начнет грести к судну. Доронин же, как самый сильный, забросит «кошку» и зацепится за леерное ограждение борта «Ладоги».
Наконец спецназовцы оказались практически в «мертвой зоне», где их не было видно из ходовой рубки даже при ярком свете дня. Торин дернул клапан, и лодка с шипением начала разворачиваться в воде. Привалов помогал придерживать ее, чтобы, развернувшись, она не оказалась днищем вверх. Шипение прекратилось, и Доронин, вытащив изо рта загубник кислородного аппарата, полез через упругий борт. Он тут же стал разматывать веревку с «кошкой» на конце. Следом в лодку полез Привалов. Последним забрался Торин. Весла уже были готовы, и он с Приваловым стал грести к борту «Ладоги», которая практически поравнялась с пловцами. Волна, которая шла от носа судна, рассекающего воду, отбрасывала легкую лодку назад, но спецназовцы упорно и энергично гребли как в каноэ, стоя на одном колене.
Им наконец удалось подогнать резиновое суденышко настолько, что Доронин рискнул попытаться забросить металлический крюк на борт. «Кошка» взлетела в воздух, разматывая на лету веревку, но не зацепилась, скользнув по металлу. Крюк упал в воду. Выругавшись, Доронин стал лихорадочно вытягивать веревку из воды. Все понимали, что при такой скорости «Ладоги» у них осталась чуть ли не последняя
