– Вам скучно, Диана? – Я невольно притормозил.
– О, вы знаете мое имя... – Она соорудила самое сексуальное выражение лица, которое я когда-либо видел. – Поговорите со мной, офицер... – Она соблазнительно облизала пухлые губы и поменяла позу на абсолютно неприемлемую. – Здесь так скучно, я совершенно не знаю, чем заняться...
– Простите, мэм, но у меня назначена встреча... – Щеки мои запылали, словно я сидел у печки.
– Как жалко, – вздохнула девушка. – Но ваша встреча ведь надолго не затянется, верно? Возвращайтесь, офицер, я буду ждать...
Я галантно раскланялся и припустил прочь, чувствуя чудовищную неловкость. Умеют же эти чертовки вогнать человека в краску и уготовить ему (и себе) большие неприятности! Но ничего, в местных лабиринтах я найду обратную дорогу в обход бассейна...
На следующей террасе, расположенной непосредственно под местным «Версалем», я повстречался с загадочной, лишенной колорита персоной. Мужчина средних лет, с продолговатым тусклым лицом, одетый в блеклый костюм и водолазку, прохаживался у искусственного пруда, заросшего желтыми лилиями, и задумчиво посматривал, как садовник обихаживает куст колючей аралии.
– Филиппыч? – учтиво склонил я голову.
– Луговой? – в том же духе отозвался Филиппыч.
На этом обмен любезностями завершился, и я отправился дальше. Кто такой Филиппыч, не знал никто, за исключением, естественно, Филиппыча и Благомора. Полное имя, чем занимается, статус при дворе. Он был немногословен, сдержан, ко всем относился ровно и снисходительно. Частенько Филиппыч пропадал в неизвестном направлении, появлялся, когда считал нужным, вел себя независимо, перед «патроном» не пресмыкался, постоянно нарушал «придворный этикет», но это нисколько не раздражало Благомора. Частенько эти двое уединялись, приватно перешептывались и были крайне недовольны, когда их уединение нарушали. Приказов от Благомора Филиппыч, насколько знаю, не получал. Лишь однажды я был свидетелем, как Благомор посмотрел на часы и неуверенно произнес: «Не пора ли, Филиппыч?» – «Рано еще, – также глянув на часы, отозвался Филиппыч, – скоро поеду». Злые языки по углам и беседкам предполагали, что сексуальные пристрастия Благомора простираются несколько дальше традиционных, но лично я в это не верил. Геем Благомор не был. При таком-то количестве женщин? При столь неинтересной внешности Филиппыча? При практически неограниченном выборе сексуально привлекательных мальчиков?..
Благомор в этот час не был похож на человека, снедаемого яростью; впрочем, в прекрасном расположении духа также не был. Он сидел на соломенном стуле, закутавшись в халат, выдержанный в строгую полоску, потягивал коктейль из граненого бокала и меланхолично смотрел с высоты террасы на раскинувшийся внизу распадок. В резиденцию меня не пригласили – да я и не рвался. Он искоса глянул в мою сторону и невразумительно хмыкнул.
– Добрый день, Олег Геннадьевич, – уважительно поздоровался я.
– Да уж, добрый, – согласился Благомор.
Я покосился на закрытые стеклянные двери веранды. Стекло, могу поспорить, было трижды прочным. Только внешне оно напоминало обыкновенное. Охрана в глаза не бросалась, но кто бы сомневался: опрятные кусты, стены здания, камни бордюра среагируют правильно, вздумай посетитель что-нибудь затеять.
– Присаживайтесь, Луговой. – Благомор кивнул на свободное кресло. – И нечего тут коситься.
– Спасибо, Олег Геннадьевич, постою, если можно. – Я отодвинулся к тяжелой балюстраде, за которой открывался головокружительный вид.
– Как угодно, – пожал плечами Благомор. – Мой зловредный Рачной, кстати, крайне не рекомендует приближаться к этим перилам. Панорама, как видите, на много верст. Держать всю эту благодать под контролем служба безопасности не может. При нынешнем разнообразии, совершенстве снайперского оружия и достатке способных людей...
Я почувствовал недобрый холодок в груди. Технологии действительно шагнули. Да и люди... Я лично был знаком с одним охотником, бывшим снайпером из 40-й армии – после трехсот водки с шестисот метров он мог «проколоть» ухо белке.
– Ничего, Олег Геннадьевич, моя ничтожная персона никому не интересна. Хотелось бы объяснить вам причины постигшей нашу группу неудачи с Гульштерном, в чем вина исключительно моя...
– Понравилась Диана? – Глазки Благомора сузились в щелки.
Кто бы сомневался. Не только стены, но и воздух имеет глаза и уши, а также возможность моментального оповещения хозяина.
– Разумеется, Олег Геннадьевич. – Я старательно сохранял самообладание. – Не припомню ни одной женщины из вашего окружения, которая не нравилась бы мужчинам. У вас прекрасный вкус. Диана – очень милая, неотразимая, безумно сексуальная... Мне продолжить, Олег Геннадьевич? Или остановимся на том, что я никогда не завел бы шашни с женщиной моего высокого босса?
– Вы неисправимы, Луговой, – с каким-то детским недовольством отозвался Благомор, – даже испугаться не можете по-человечески... Ладно. Давайте ваш доклад.
Я рассказывал во всех подробностях и даже описал обвал в лазу, виновником которого в данном изложении оказался не я, а сбежавший убийца.
– Мне очень жаль, Олег Геннадьевич, – закончил я. – Понимаю, какие надежды вы возлагали на беседу с Гульштерном; также понимаю, что, если бы мы взяли его живым, поиск притаившихся заговорщиков пошел бы значительно веселее. Вину с себя не снимаю, покорно жду наказания. Но хотелось бы, чтобы вы ознакомились с некоторыми задумками относительно минимизации последствий случившегося.
– Излагайте, – пожал плечами Благомор.
Надо признаться, он умел выслушивать предложения. Самым поразительным образом в диктаторе Каратая сочетались тяга к пышным развлечениям с умелым администрированием вверенного ему «предприятия». Он вникал во все вопросы. Мог быть жестоким и удивительно благоразумным. Был тираном, но никогда не брезговал полезными советами. Знал обо всем, что происходит в урочище. Обладал завидным интеллектом и умением предвидеть последствия. Мог ошибаться, ставить не на те фигуры, но всегда признавал свои ошибки, учился на них и рано или поздно выходил победителем. Умел награждать и наказывать. Никогда не требовал невозможного, но сурово карал за халатность и неисполнительность. Эдакая гремучая смесь Калигулы, Черчилля и Иосифа Виссарионовича Сталина, чей портрет, по слухам, висел у него в гостиной.
Я изложил свои соображения. Заводилой заговора Гульштерн никогда не был. Он даже не являлся его идейным вдохновителем. Знал руководителей подпольных ячеек, не больше. С поимкой Гульштерна проблемы следствия не разрешились бы автоматически. Мы просто зашли бы в другой тупик. Руководитель заговора в Каратае неизвестен до сих пор. Кто направлял его действия извне, сокрыто тем же мраком. Тщательное расследование доказывает, что группа товарищей из ФСБ, представителем которых выступал мой знакомый «Пал Палыч» (на поверку Хаврун Сергей Романович, полковник Н-ского УФСБ), к заговору отношения не имеет. Возможно, они являлись наблюдателями, но и только. Действия заговорщиков были бездарны и носили демонстративный характер. Словно предупреждали – мы есть, вот и дальше трепещите, когда-нибудь дождетесь. Отказ руководителей заговора пристроить своего человека в ближайшее окружение Благомора (удивительно, но факт), тупой обстрел из минометов резиденции – зачем? Штурм дворцового комплекса, когда там не было правителя, – объясните, на хрена?! Ни малейшей попытки нейтрализовать готовые к бою «Черные акулы», способные за считаные мгновения уничтожить роту солдат, как бы те ни зарылись в землю. Кто же так делает? За Благомором, бегущим на север – искать защиты у Триглава в Грозовой долине, – отправили лишь один вертолет. Второго не нашли? И так далее. Глупо, нелогично, бессмысленно. Возможно, так и есть – устроители заговора и не намеревались выиграть. Об этом знали только они (их имена неизвестны), а прочие участники были не в курсе. Тогда что это было? Отвлекающий маневр? ОТ ЧЕГО отвлекающий? Предстоит выяснить. Работа с Гульштерном лишь усугубила бы возню в болоте. Он выдал бы только тех, кто тупо исполнял его приказы (эти люди уже неопасны), а имени своего непосредственного кукловода Гульштерн не выдал бы даже под пытками – он его попросту не знал. Следствию пора съезжать с накатанной колеи. Имеется лишь один способ выйти на реальных авторов заговора, и он никак не связан с беготней за местными «шестерками». Придется подключать агентов на «большой земле». И не только в России. И не только рядовых агентов. Не секрет, что руководство Каратая
