– Ты ее по-прежнему балуешь, Джиллиан. Ничто не изменилось.
– Что ж, она нуждается в любви.
– Любви ей как раз хватает, ей общения недостает. Если бы ты не работала, а жила на алименты, тебе не пришлось бы отправлять ребенка в парк. Вам же обеим было бы лучше.
– Я должна работать.
– Ну, это не разговор… Слушай, я хочу принять ванну. Где можно переодеться?
– Пойдем покажу. – Я здорово разозлилась на Криса. Что он смыслит в детях?
– Ты не пустишь воду, Джилл? Мне надо кое-что взять из сумки.
Я круто развернулась. Интересно, какие еще будут приказания?.. Да, сэр, мистер Крис, сэр… Ванна готова, ваша честь, сэр… Сам напускай воду в свою проклятую ванну…
Он вернулся в ванную абсолютно голый. Кожа под плавками была заметно белее остального тела, хотя лето давно кончилось.
– Погляди-ка на меня.
– Крис, без глупостей…
– Живей, раздевайся и полезай в ванну.
– Я мылась перед тем, как ехать в аэропорт. Пойду распакую вещи.
– Я сам их распакую. Раздевайся и быстро в ванну! Я хочу полюбоваться на твой животик.
– Крис, я не хочу мыться.
– Нет, хочешь. Пошевеливайся, детка… – Он залез в воду и посмотрел на меня снизу вверх. Взгляд у него при этом был весьма откровенный. – Так и быть, можешь снять шляпу, хоть она мне нравится.
– Спасибо. Ладно, о'кей… – Я стала раздеваться, чувствуя себя до крайности глупо.
Крис придирчиво осмотрел меня и протянул руку, помогая залезть в ванну.
– А ты действительно беременна.
– Да неужели?
– Джилл, потрешь мне спину?
– Конечно, – ответила я и принялась намыливать его, улыбаясь при виде знакомых родинок и веснушек. Можно было на память составить их карту. Я знала и его душу, и его тело. Каждый дюйм. Каким счастьем было изучать это… Если бы кто-нибудь неделю назад сказал мне, что на следующий день после Дня благодарения я буду тереть спину Крису Мэтьюзу, это вызвало бы у меня гомерический смех. Но тем не менее это случилось, и я улыбалась от уха до уха.
– Чему улыбаешься, маленькая толстушка?
– Какая я тебе толстушка?
– Толстушка, толстушка. Так чему ты улыбаешься?
– Ничему. Нам. Тебе. Как хорошо, что ты вернулся, Крис… Телефонные разговоры – это совсем другое, никакого сравнения. Я цеплялась к словам и забывала про взгляд, про выражение лица, с которым эти слова говорились, а ты ведь не мог передать это по телефону. Я ужасно соскучилась по тебе.
– Ага, я знаю. – И тут в ванной неслышно возникла тень Мэрлин. Я знала, что Крис думает и о ней тоже. Она примостилась на краю и выдувала мыльные пузыри…
– О'кей. А теперь потри мне грудь.
– Хватит, Крис. Это ты и сам можешь.
– Нет, не могу. Я хочу, чтобы это сделала ты. Потри грудь. Слушай, не могла бы ты в понедельник купить мне другое мыло? Не переношу запаха орхидей.
– Это не орхидея, а гардения. От Мэгнина.
– Все равно. Купи что-нибудь в обыкновенной бакалейной лавке.
– Ты плебей.
– Может, я и плебей, но не гомик. Не хочу я благоухать гарденией. А теперь потри мне грудь.
Я послушно намылила Криса и незаметно прильнула к его губам. Он улыбался.
– Иди сюда, маленькая толстушка… Иди сюда, ты…
Мы вымазались мылом с головы до ног, как в какой-то смешной французской комедии, пытались заниматься любовью, чуть не захлебнулись, залили водой весь пол и смеялись, как дети.
– Давай… – Крис вытолкнул меня из ванны всю в мыльной пене, мы улеглись на пол и овладели друг другом.
А потом мы долго лежали и блаженно улыбались…
– Крис…
– Да, малышка?
– Я люблю тебя.
