Линн Эриксон
Безрассудство
Пролог
– Выпьете что-нибудь? – Сенатор сделал жест в сторону бара.
– От бокала вина, пожалуй, не откажусь.
Сара Джеймисон слегка волновалась. Еще бы, ее заметил человек, которым она давно восхищалась. Общественный деятель нового типа, неожиданно вырвавшийся на политическую сцену подобно вихрю. Выдвинулся на пост президента, оттеснив в сторону неуклюжих вашингтонских консерваторов. Возник буквально у них под носом. Те и глазом моргнуть не успели.
Сенатор направился к бару, достал из небольшого холодильника бутылку вина. Сара задумчиво смотрела на его широкую спину, обтянутую изящным смокингом.
– Как насчет белого?
– Замечательно. – Она оглядела гостиную, застланную великолепным безворсовым ковром пастельного оттенка. – У вас красиво.
– «Браун пэлас» – отличный отель. Мне самому здесь очень нравится. – Он протянул ей бокал. – Прошу вас.
Роста сенатор был среднего, крепко сбит. Шатен, волосы густые, вьющиеся. Саре неожиданно вспомнилась расхожая байка о том, что со времен Эйзенхауэра ни один лысый ни разу не победил на президентских выборах. И еще, он очень обаятельно улыбался.
Она взяла бокал и пригубила вино.
– Присядем. – Он показал на шикарную софу в викторианском стиле. – Расскажите мне о себе.
– О себе? Господи, да мне и рассказывать-то особенно нечего. Я бы с удовольствием послушала вас. Где, по вашему мнению, я могла бы работать наиболее эффективно? Впрочем, президентская кампания – такое важное дело, что я согласна выполнять любые поручения. Вплоть до того, чтобы дежурить у телефона, рассылать почту, быть курьером.
– Конечно, конечно. Такие добровольцы, как вы, – наш самый ценный капитал. Я не знаю точно, что наметили именно для вас руководители моего избирательного штаба, но не сомневаюсь, это будет что-то более серьезное, чем работа курьером. – Сенатор сделал глоток вина и подался вперед. – Но сегодня я пригласил вас не для того, чтобы говорить о политике и президентской кампании. Поверьте, мне это изрядно осточертело. Взять хотя бы сегодняшний день. – Он нахмурился. – В обычной жизни я за месяц не съедаю столько жареной курятины, сколько сейчас за неделю. Каждый день несколько мероприятий, причем большей частью с едой и возлияниями.
– Могу вообразить.
– Если бы вы знали, как хочется расслабиться. Президентская кампания – это же, в сущности, пытка. Порой я даже начинаю сомневаться, правильно ли сделал, что позволил себе ввязаться в эту канитель. – Сенатор энергично тряхнул головой, как бы освобождаясь от напряжения.
– Сенатор Тейлор, – начала она.
– Пожалуйста, зовите меня просто Скотт.
– Скотт, – повторила Сара, как бы пробуя на вкус это имя. – Так вот, Скотт, я хочу, чтобы вы знали: участвовать в вашей президентской кампании для меня большая честь. Я никогда не занималась политикой, но...
– Не продолжайте, не надо, – Он умоляюще поднял руку. – Знаете, почему здесь нет моей жены? Почему я живу в отеле, хотя мой дом всего лишь в нескольких милях отсюда?
Почему это он вдруг заговорил о жене?
– Но я действительно...
– Потому что, во-первых, ей это все совершенно безразлично. Она не желает лицемерить, притворно улыбаться (это ее слова), пожимать руки неприятным людям и все такое прочее.
Сара слушала, внимательно разглядывая свои колени.
– Впрочем, роль первой леди ей, похоже, нравится, и Хедер (мою жену зовут Хедер) совсем не прочь поселиться в Белом доме.
Сара глотнула еще вина, пытаясь справиться с нарастающей тревогой. Когда кандидат в президенты США сенатор Скотт Тейлор предложил зайти к нему в отель, она с радостью согласилась, полагая, что он хочет обсудить ее дальнейшую работу в денверском штабе избирательной кампании. Но сейчас все складывалось не так, ну совершенно не так.
– А во-вторых, и это главное, – проникновенным, доверительным тоном произнес он, – у нас практически нет семьи. Так, одна видимость. Боже! – Тейлор картинно встрепенулся. – Почему я вам это рассказываю? Ведь если мои слова станут известны прессе, выборы наверняка будут проиграны.
– Мне можно доверять.
– Честно говоря, я в этом не сомневаюсь. Но знаете, в моем положении приходится соблюдать осторожность. Стоит произнести какое-то одно, всего лишь одно не то слово, и...
– Понятно. Но поверьте мне, Скотт, тайны я хранить умею.
Он внимательно посмотрел на Сару проницательными голубыми глазами, затем надолго приложился к своему бокалу. Оторвавшись наконец, снова бросил в ее сторону оценивающий взгляд и приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент пронзительно зазвонил телефон.
– Будь оно все проклято, – пробормотал он. – Извините. – А затем через секунду в трубку: – Слушаю, Тейлор. – И замолчал, с хмурым видом слушая собеседника на противоположном конце линии.
