клятвам.
Приехав домой, они распили бутылку шампанского. Фиона вдруг глупо захихикала, и Джон удивленно посмотрел на нее.
— Не могу поверить, что я действительно сделала это, — объяснила она свой смех.
— Мне тоже трудно поверить. Но я так рад, что ты это сделала. Что мы это сделали.
Они решили не звонить дочерям Джона до завтрашнего утра. Не хотели ничем омрачать такой чудесный день.
Всю ночь они занимались любовью, потом дремали в объятиях друг друга. И счастье казалось вечным и безмятежным. А когда Джон и Фиона проснулись утром, на улице выпал снег, укутав все вокруг волшебной белой пеленой.
Они позавтракали, выгуляли сэра Уинстона, а в саду Джон, хитро глядя на Фиону, вдруг спросил:
— И как же вас теперь зовут, леди? Как я должен представлять вас знакомым?
— Интересный вопрос! Не кажется ли тебе, что Фиона Андерсон звучит как-то не очень? А Фиона Моиаган-Андерсон слитком громоздко и претенциозно. Так и быть, попробую пару недель «Фиону Андерсон». И если мне понравится…
— Вполне разумно. Будем надеяться, что тебе понравится.
Вернувшись домой, Фиона стала звонить Эдриену, а Джон поднялся наверх, чтобы связаться с дочерьми.
Эдриен, естественно, пришел в полный восторг, услышав такую сногсшибательную новость. А обе девчонки в очередной раз нагрубили отцу. Джон понимал, что они надеялись удержать его от этого шага своими выходками, и очень расстроились, узнав, что их усилия оказались напрасными. Но теперь они уже точно ничего не могли с этим поделать. Он все-таки женился на Фионе! Оставалось только надеяться, что постепенно дочери примирятся с их союзом. Если же нет, это уже ничего не изменит.
Фиона не стала задавать Джону никаких вопросов. Она и так видела по лицу Джона, какова была реакция его детей.
На следующий день Эдриен спросил ее, собирается ли она в Париж на январскую Неделю высокой моды.
— Разумеется, — ответила Фиона. — Я же не ушла с работы. Я всего лишь вышла замуж.
Ей понадобилось сорок два года, чтобы понять, что игра стоит свеч!
У них почти не оставалось времени отпраздновать это событие. Фиона сказала, что медовый месяц был у них еще до свадьбы, на Карибах. Через десять дней она улетела в Париж на показ коллекций весна/лето. А сразу по возвращении ее ожидала Неделя прет-а-порте. Фиона работала без отдыха, и первый месяц после бракосочетания они с Джоном не очень-то подолгу находились в обществе друг друга. Они так и не выкроили время устроить свадебную вечеринку.
Когда приехали на очередные праздники его дочери, Джон твердо заявил, что они могут пожить у них с Фионой или он с Фионой поселится на это время в своей квартире, но он не станет больше бросать ее и переезжать один.
И, к ужасу Фионы, несносные девчонки нехотя согласились с тем, чтобы Джон приехал домой вместе с ней. Джон уговорил ее провести в его доме хотя бы один уик-энд. Фиона понимала, как важно это для него. Что ж, ей предстояло принести одну из тех жертв, о которых предупреждал Эдриен. Фиона скрепя сердце согласилась.
Все было ужасно, как она и предполагала. Девушки почти не разговаривали с ней, а если все-таки разговаривали, то отпускали всевозможные колкости или откровенно дерзили. Что ж, по крайней мере они согласились терпеть присутствие Фионы в доме, и это было уже кое-что. Миссис Вестерман чуть не отравила ее, подав такой острый карри, что у Фионы долго болел потом желудок. К тому же, к ужасу и изумлению Джона, экономка «случайно» выпустила из кухни Фифи, которая немедленно кинулась к левой ноге Фионы. На этот раз дело обошлось одним швом.
Эдриен с ужасом смотрел на перебинтованную ногу Фионы.
— Как? Опять? Они что там все — с ума посходили? Когда они уймут своего вампира?
— Я думала, Джон убьет экономку. Он так орал, что даже я испугалась. Обе девицы плакали, а экономка пригрозила уволиться. К следующему визиту милых дочек домой мне надо основательно подготовиться. А вообще-то, Эдриен, мне совсем не до смеха!
— Надеюсь, девицы сами не захотят приезжать домой. Джон уволил эту чертову экономку?
— Не смог. Девочки очень любят ее.
— Фиона, она пытается извести тебя!
— Ну да! Смерть от карри. У меня до сих пор изжога от ее стряпни. Слава богу, собака слишком мелкая, чтобы допрыгнуть до моего горла. Иначе она бы непременно это сделала. Но мне придется терпеть, Эдриен. Я так люблю его!
— Ты любишь Джона Андерсона, но ты не обязана любить собаку, экономку и его несносных дочек.
— Да, их мне вряд ли удастся полюбить, — честно признала Фиона.
Джон был удручен поведением дочерей и экономки. К тому же у него возникли трудности на работе, и неделя выдалась очень тяжелой. Фиона тоже работала не покладая рук. В журнале все стояли на ушах. Увольнялись люди, изменился формат, возникли проблемы с новой рекламной кампанией, и надо было срочно менять всю концепцию. Эта была их с Джоном общая проблема. К тому же один из фотографов подал на журнал в суд, а известная супермодель устроила себе передозировку прямо на съемочной площадке, и се едва удалось откачать. Это привлекло к «Шику» нежелательное внимание прессы. Фиона приходила домой не раньше десяти. К тому же ей пришлось довольно часто отправляться в командировки. Три раза за месяц она летала в Париж, потом застряла на две недели в Берлине. Оттуда пришлось лететь в Рим на важную встречу с Валентино. Джон жаловался, что совсем не видит жену, и был абсолютно прав.
— Я все понимаю, дорогой, — оправдывалась Фиона. — Ну, прости меня. Я не знаю, почему это все на меня свалилось разом. Никак не могу все наладить. Только решу одну проблему, как появляется другая.
У Джона на работе дела обстояли не лучше. Агентство в очередной раз меняло хозяина, и это создавало массу проблем в работе. В апреле одна из дочерей заявила ему, что забеременела и ей пришлось делать аборт. Она обвинила во всем отца, сказала, что если бы он не женился на Фионе, то она не была бы так расстроена и не забыла бы о том, что надо предохраняться. Это звучало нелепо, но Джон тем не менее почувствовал себя виноватым, причем обвинял не только себя, но как-то раз, перебрав спиртного за ужином, упрекнул и Фиону.
— Ты действительно считаешь, что я в этом виновата? — изумленно переспросила она. — Ты уверен, что в беременности и аборте Хилари есть моя вина?
— Я не знаю, не знаю, что думать обо всем этом, — повторял Джон. — Наша свадьба действительно расстроила девочек. И… я совсем не вижу тебя последнее время, Фиона.
Это расстраивало его больше всего.
— Но какое это имеет отношение ко всему остальному?
Я чувствую себя так, будто женат на стюардессе. Ты прибегаешь домой, чтобы переодеться и собрать чемодан. И снова убегаешь. А я остаюсь с твоей чертовой собакой и полоумным, который бегает тут по квартире полуголый, когда я прихожу с работы. Мне хочется, чтобы в доме было как-то уютнее. Да-да, после всех моих стрессов мне хочется приходить в нормальный дом.
Слова его больно ранили Фиону.
— Тогда тебе надо было жениться на нормальной женщине, — только и смогла произнести она.
— Я и думал, что женюсь на нормальной женщине, которая поймет, что я не в состоянии жить в таком хаосе.
— В каком еще хаосе? — удивилась Фиона.
Она практически не устраивала больше своих знаменитых вечеринок, потому что не хотела расстраивать Джона. И она пообещала в очередной раз, что скажет Джамалу, чтобы он ходил по дому одетым. Но что толку! Фиона уже говорила ему об этом раньше, и, казалось, Джамал принял ее слова к сведению. Но когда ее не было дома, Джамал делал все, что хотел. Но разве он нанес этим вред кому- нибудь? Джамал отлично относился и к ней, и к Джону.
Эдриен заметил на следующее утро, какой сердитой явилась Фиона в редакцию, и сказал ей об этом.
