— А в следующий раз я уже любил тебя… когда мы встретились на автостоянке. Помнишь? Кажется, это было воскресное утро… и потом, у бассейна. Я люблю тебя… Я люблю в тебе все… и мальчики тебя тоже любят. Адам и Томми. Они тоже хотят, чтобы ты поправилась.
Он продолжал говорить с ней своим сильным, ласковым голосом, осторожно держа ее ладонь.
— И малютку я тоже люблю… не сомневайся… если ты хочешь этого ребенка, я его тоже хочу… Мне желанны вы оба, Адриана… С ребенком все в порядке… доктор так сказал.
Глядя на ее лицо, Биллу показалось, что оно дрогнуло, но, присмотревшись внимательнее, он подумал, что это плод его фантазии. Лицо Адрианы продолжало оставаться безжизненным.
Билл все произносил и произносил ее имя, рассказывал, как любит ее и ее будущего ребенка. Потом он положил ей руку на живот и почувствовал небольшую выпуклость, которую прежде не замечал, о которой она ему никогда не говорила, и сказал ребенку, что любит его и хочет, чтобы он жил.
— Ну, конечно… твоя мама ведь не для того столько вытерпела, чтобы ты сейчас взял да и выпрыгнул, правда? Так что угомонись и не капризничай… правильно я говорю, Адриана? Скажи малышу, пусть он успокоится…
И Билл нежно поцеловал ее в щеку. Одна из медсестер наблюдала за ним от двери. Она никогда не видела, чтобы кто-то так переживал, и никогда не слышала, чтобы так говорили с женщиной. Ей подумалось, что Адриане невероятно повезло с таким любящим мужем. Между тем ее внимание привлек один из мониторов. Медсестра нахмурила брови и вошла в палату. В этот момент Адриана повернула голову к Биллу, открыла глаза, но тут же их закрыла. Билл подумал, что она умерла, и, вскочив на ноги, издал почти звериный вопль отчаяния. Но Адриана вдруг снова подняла веки, а подошедшая сестра посмотрела на приборы и улыбнулась ей. Билл улыбался сквозь слезы. Он больше не в силах был сказать ни слова, у него перехватило дыхание и от волнения появился озноб.
— Вам очень повезло, — обратилась к Адриане сестра, — С вашим младшим все в порядке. Я только что дала ему мороженое.
Она ободряюще посмотрела на Билла:
— А ваш муж был здесь и говорил с вами все время.
Затем сестра вспомнила еще что-то, взглянула на один из мониторов и сказала:
— И за малютку тоже не беспокойтесь. Похоже, что у всех дела идут хорошо. Как вы себя чувствуете, миссис Тиглен?
Адриана попыталась снять кислородную маску, Сестра ей помогла.
— Неважно.
Голос у Адрианы был хриплый. Она ощущала тошноту и боль во всем теле. Последнее, что она помнила, — это как провалилась во что-то мягкое и теплое. Именно тогда она ударилась головой о камень и стала тонуть.
— Могу себе представить, — улыбнулась сестра, укладывая Адриане голову повыше. — Со скалой повоевали, да и воды наглотались. Но вы ведь выиграли — спасли своего младшего сына. Спасли!
Билл наконец перевел дух. Он сквозь слезы с благодарностью глядел на Адриану, не выпуская ее руки.
— Адриана, ты спасла Томми! — Он зарыдал и стал целовать ей лицо. — Деточка, ты спасла его!
— Я так рада… Я так боялась… Я не могла его уже больше держать…
У Билла все стояло перед глазами безвольное тело и мертвенно-бледное лицо, когда ее извлекли из воды.
— Течение было очень сильное… и я боялась, что не успею…
На глазах у нее выступили слезы, но это были слезы облегчения и победы. Медсестра тихо выскользнула из палаты, чтобы сообщить врачу об улучшении. Тогда Билл наклонился к Адриане и прошептал:
— Почему ты не сказала мне о ребенке? Адриана долго молча смотрела на него глазами, исполненными благодарности и любви, той любви, с которой она боролась чуть ли не с момента первой их встречи.
— Мне было неловко…
Она расплакалась. Билл нежно поцеловал ее и покачал головой:
— Это бы ничего не изменило. Он улыбнулся и сел рядом, не отрывая глаз от любимой.
— Ситуация немного необычная, верно, но, черт побери, неужели ты и вправду думала, что парень, который всю жизнь пишет «мыльные оперы», не в состоянии понять ее?
Адриана улыбнулась, закашлялась, Билл помог ей приподняться, а потом аккуратно снова опустил на подушки.
— Честно, Адриана, мне стало легче… А то я уже боялся, что твой волчий аппетит — симптом какой-то болезни.
Она снова засмеялась, а потом вздохнула и тревожно посмотрела на него:
— Малютка правда в порядке?
— Так они говорят. Постарайся не беспокоиться. Дети очень стойки.
Билл вспомнил тяжелейшее падение, которое было у Лесли, беременной их первенцем. У него чуть не случился инфаркт, когда на его глазах она, оступившись, кубарем катилась по лестничному маршу, но в конце концов все обошлось.
Его волновал еще один вопрос, и он его задал:
— Стивен из-за этого от тебя ушел? Билл хотел это знать уже сейчас, он догадывался, что именно ребенок стал причиной их разлада.
Адриана кивнула и тихо произнесла:
— Он никогда не хотел детей и предоставил мне выбрать: или его, или ребенка.
Она снова расплакалась и крепче сжала руку Билла:
— Я попыталась… но не смогла. Даже пошла делать аборт, но это было выше моих сил. И он ушел.
— Ну и фрукт, ничего не скажешь.
— Для него это очень больной вопрос, — попыталась объяснить Адриана, но Билл печально посмотрел на нее:
— По-моему, это слишком мягко сказано. Он что, не понимает, что ребенок его, или и это отрицает?
— Нет, он знает, что это его дитя. Но через своего адвоката прислал мне документы на отречение от отцовских прав, то есть ни я, ни ребенок не сможем предъявлять ему претензий. По сути, ребенок получается незаконнорожденный, — заключила она грустно.
— Это мерзко.
Адриана снова вздохнула.
— Но, может, он изменит свое решение… когда его увидит.
Теперь Билл понял, в чем проблема. Адриана все еще надеялась, что Стивен вернется. Тогда он спросил:
— Адриана, а ты его все еще любишь? Она помедлила с ответом, а потом подняла глаза на Билла и покачала головой:
— Нет, — сказала она тихо, — но ребенок имеет право любить родного отца.
— А если он захочет вернуться, ты его примешь?
— Может быть… ради ребенка…
Адриана закрыла глаза. Разговор ее утомил. Билл смотрел на нее, опечаленный тем, что она сказала, но и благодарный за откровенность. В частности, и за это он ее любил. Он не думал, что Стивен вернется, раз подал на развод и отказ от ребенка. Было очевидно, что парень спятил. Но столь же очевидно было, что Адриана чувствовала себя обязанной по отношению к нему и к ребенку, обязанной гарантировать им общение даже ценой уступки своим интересам. Но такая уж она была. Спасая Томми, она рисковала собой и своим ребенком. Теперь Адриана лежала с закрытыми глазами, оба молчали. Через некоторое время она снова посмотрела на Билла, встревоженная его задумчивостью, и спросила:
— Ты меня ненавидишь?
— Ты с ума сошла? Как ты могла такое сказать? Ты же только что спасла моего сына! — Билл ласково, кончиками пальцев коснулся ее лица: — Я люблю тебя, Адриана. Может, сейчас не время и не место говорить это, — сказал он мягко, — но я люблю тебя. Более того, я влюблен в тебя уже на протяжении двух месяцев, а может, даже трех.
Он поцеловал ей руку и пальцы, опасаясь причинить боль серьезными поцелуями.
