хотел сделать себе подарок на день рождения — уехать из Лос-Анджелеса и предоставить другим заниматься его проблемами. Авторам диалогов была оставлена масса сценарного материала — им было над чем работать.
— Да, кстати, я договорился о няне. Она будет приходить ежедневно или, если потребуется, оставаться на ночь, когда ты выпишешься из клиники. Сам я ее не видел, но агентство дает ей отличные рекомендации.
Билл заботился даже об этом. Глаза у Адрианы увлажнились.
— Напрасно ты беспокоился. Я сама справлюсь.
— Я подумал, что тебе может потребоваться помощь с ребенком, если…
Он решил задать вопрос, над которым даже пока не задумывался, и поэтому чувствовал себя вдвойне неловко:
— …Ты намерена вернуться в мою квартиру или в Стивена?
Адриана поняла, что у него на уме, и горько пожалела о причиненной ему боли.
— Я не возвращаюсь к Стивену. Ни сейчас, ни в будущем. Мне с ним не по пути.
Она сказала это так категорично, что Билл удивился.
— У меня сегодня утром сложилось впечатление, что… Я думал… Я знал, что ты собиралась ему позвонить, — объяснял он. — Я просто не знал, что ты сделаешь это так скоро. Мне следовало к этому быть готовым, — сказал он тихо, — а я не был. Меня это застало врасплох, когда я увидел вас втроем… и я был так взволнован появлением Сэма и всем этим, и…
Билл выглядел совершенно удрученным. У Адрианы по щекам катились слезы. Она смотрела то на него, то на ребенка.
— А я просто решила сразу выполнить намеченное… Я заблуждалась, но мне хотелось, чтобы, он увидел малыша… дал ему свое благословение или что-то в этом роде. Не знаю, о чем я думала, почему все это время считала себя обязанной Стивену. Может, совесть не позволяла мне взять такую драгоценность и уйти с ней? Но дело в том, что он даже не понимает, что это значит — иметь ребенка. Он не знает, что такое любовь. Для него ребенок не что иное, как обуза. Он негодяй и дурак, а я еще большая дура, прежде всего потому, что вышла за него замуж.
Она горестно посмотрела на Билла и стала всхлипывать. Ребенок у нее на руках вдруг тоже запищал. Билл положил пальто на кресло и бросился помогать ей.
— Дай-ка мне…
Движения у него были спокойные и уверенные.
— Он не голоден?
— Не знаю. Я недавно кормила его.
— Может, он мокрый?
Билл со знанием дела проверил, а потом ловко снова плотно завернул малыша в одеяльце. Адриана молча наблюдала, восхищаясь, как хорош он во всем, к чему прикасается: будь то сценарии, суфле или детишки.
— Он просто хотел, чтобы его опять плотно завернули. Так мне кажется. Ты дала ему распеленаться. А они любят быть упакованными, сидеть как в коконе. Давай я тебе покажу.
Он быстро продемонстрировал ей, как надо заворачивать малыша, и снова вручил Сэма. Адриана вытерла слезы, поблагодарила и сказала:
— Я не знаю, о чем думала, когда звонила Стивену. Но как только он появился здесь, я поняла, что это была ошибка, а потом вошел ты и, прежде чем я успела что-то сказать, исчез. Адриана снова расплакалась. В палату зашла сестра и покачала головой, не сомневаясь, что это ранние симптомы послеродовой депрессии. — Я весь День пыталась тебе дозвониться, — продолжала Адриана с укоризной, — и нигде тебя не могла найти! А сегодня ведь твой день рождения!
— Да, я знаю, — улыбнулся Билл.
Она была трогательно, по-детски огорчена и со своим голубым бантом в волосах похожа на девочку- подростка, которой дали подержать чьего-то ребенка.
— …Но мне стало так чертовски неловко, когда я зашел в палату и увидел его здесь. Для меня это было неожиданно. Вы смотрелись как любящее семейство.
— Знаешь, вначале все было очень трогательно, — объяснила Адриана. Она не предлагала Биллу сесть, боясь, что он вспомнит про ночной рейс. — Он смотрел на Сэма так, словно в первый раз видел новорожденного. Но он просто напыщенный негодяй. Думаю, он едва ли любил кого-то или что-то в своей жизни, кроме разве что своих теннисных ракеток и «порше». Он милостиво согласился простить меня за мое предательство и взять меня и маленького к себе с испытательным сроком. Представляешь?
Адриана все еще не могла об этом говорить без злости.
— А если бы он предложил тебе вернуться без всяких условий? Если бы сказал, что любит тебя?
— Я поняла, что уже поздно, что все ушло. Да у меня с ним никогда и не было того, что есть у нас с тобой. То было очень поверхностным и незрелым. До встречи с тобой я не понимала истинного значения слова любовь.
Она произнесла это очень тихо. Билл ближе подошел к ее кровати.
— Я не мог бы вынести саму мысль о потере тебя, Адриана… Просто не мог бы. Я уже проходил через подобное и знаю, что это такое. И тебя я тоже не хочу терять, — обратился он к спящему малышу. — Мне нужны вы оба, и Томми, и Адам. Мы должны быть вместе… всегда… Я, Адриана, не имею права вставать на твоем пути. Ты была замужем за Стивеном и имеешь право вернуться к нему, если хочешь. Но если ты сейчас уже определилась, если не сомневаешься, я хотел бы это знать…
Он посмотрел на Адриану взглядом, исполненным боли.
— Я никогда никого так сильно не любила…
Билл обнял Адриану. По ее щекам катились слезы. Ей казалось, что она проплакала весь день, но и Билл в свой день рождения не мог похвастаться сухими глазами.
— Я не могла бы жить без тебя…
Она содрогалась, вспоминая, что из-за собственной глупости чуть его не потеряла.
Билл только улыбался и ничего не говорил, пока они укладывали малыша в кроватку. Потом он снова посмотрел на Адриану:
— Я люблю тебя. Я просто хочу, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю. — И, взглянув на часы, с улыбкой присел на край ее кровати. — Похоже, что я уже опоздал на ночной рейс.
Но мальчиков все равно ждал сюрприз, они не были бы разочарованы.
— Что ж, придется провести ночь здесь, — ухмыльнулся он.
Адриана рассмеялась и вытерла слезы. Волнительный выдался день, да и предыдущая ночь тоже.
— Не знаю, что на это скажут сестры. Но у персонала, похоже, не вызвало возражений, что на больничной кровати уютно устроились рядом; Адриана в розовой ночной рубашке, подаренной ей на Рождество, и Билл — в лондонском твидовом костюме. Одна из сестер заглянула проверить состояние родившей и, увидев, что пара целуется, тихо прикрыла дверь. Миссис Томпсон явно стало гораздо лучше.
— Они подумают, что мы нарушаем больничный режим, — шепнула Адриана, когда за сестрой закрылась дверь.
— Ну и пусть, — шепнул в ответ Билл, улыбаясь.
— У меня для тебя есть подарок ко дню рождения.
Адриана вдруг вспомнила про часы.
— Уже? — хихикнул Билл. — А не рановато?
— Ты невыносим.
Но он осыпал ее долгими и страстными поцелуями, крепко обнимал, и все в мире опять встало на свои места.
— А у меня для тебя есть сюрприз, — сказал Билл задумчиво.
Они лежали, удобно откинувшись на мягкие подушки.
— Какой?
Разговаривали они все время тихо — чтобы не разбудить маленького и еще потому, что жизнь внезапно стала им казаться очень спокойной и простой.
