не понятной жизнью.
Чуть позже они снова пошли купаться, и на этот раз Мэрибет доплыла с ним до плота. Она немного устала, и потом они долго лежали на теплом песке и тихо разговаривали о будущем.
Теперь, когда Томми принимал участие в ее судьбе, оно не казалось ей таким пугающим, хотя ситуация все еще тревожила ее. Если Мэрибет решится оставить ребенка, она вынуждена будет нести это бремя до конца своей жизни. Если она откажется, она, возможно, будет вечно сожалеть об этом. Сделать правильный выбор было ужасно трудно, хотя ее не оставляло ощущение того, что и для ребенка, и для нее самой будет лучше, если она найдет ему хороших приемных родителей.
В один прекрасный день она родит другое дитя, и, несмотря на то, что она будет всегда жалеть об этом ребенке, сейчас, в этот период и в этих обстоятельствах, становиться матерью было нельзя.
Они долго целовались, крепко прижавшись друг к другу, но не пытались идти дальше.
Когда они вернулись к ней домой, чтобы Мэрибет переоделась к обеду, оба были в умиротворенном состоянии.
Этим днем их отношения изменились. Теперь они как будто бы принадлежали друг другу. Мэрибет поделилась с ним своей тайной, и он теперь был готов разделить с ней нелегкое бремя. Она знала, что он ее не оставит.
Они были нужны друг другу в равной степени — как будто между ними было заключено молчаливое соглашение, как будто их связала прочная нить, которая никогда не порвется.
— До завтра, — сказал Томми, прощаясь с ней у дверей ее дома в одиннадцать часов вечера.
Ему казалось, что теперь он не может без нее жить — ему надо было все время знать, что у нее все хорошо.
На следующий день он собирался завезти Мэрибет домой из ресторана после окончания работы, хотя он и обещал маме прийти к обеду.
— Береги себя, Мэрибет, — улыбнулся он, и она, улыбнувшись в ответ, помахала ему рукой и тихонько прикрыла за собой дверь.
Ложась спать, она подумала о том, как ей повезло, что она встретила Томми. Он стал ей другом, каких она никогда не имела, братом, каким Райан никогда не был, возлюбленным, каким Пол просто не мог стать. Он стал для нее всем.
И в эту ночь ей снова приснилась маленькая Энни.
Глава 6
На этой неделе Томми приходил в ресторан каждый день. Вечером он отвозил ее домой, а в воскресенье они снова пошли в кинотеатр и очень хорошо провели время.
Но когда у Мэрибет наступил очередной свободный день, он повез ее не на озеро, а туда, где ей уже давно пора было побывать. , Он украдкой вытащил у матери из сумочки ее телефонную книжку и аккуратно переписал имя и адрес врача.
Уже много лет, после смерти старого доктора Томпсона, Лиз ходила к акушеру-гинекологу Эвери Маклину, который принимал обоих ее детей. Это был седовласый джентльмен средних лет, но его врачебные принципы и методы были гораздо современнее его манер. Он был изысканно вежлив и чересчур официален, однако знал толк в самых последних достижениях медицины.
Томми прекрасно было известно, как ценила врача его мама. И кроме того, он считал, что Мэрибет должна обязательно посетить врача.
Он записал ее на прием под именем миссис Робертсон и по телефону изо всех сил пытался подражать голосу своего отца, держа трубку в дрожащих руках, но говоря уверенным басом.
Сам он в ответ на вопрос регистраторши назвался мистером Робертсоном, сказав, что они только что, сразу после свадьбы, переехали в Гриннелл и его жена нуждается в консультации. Похоже, медсестра ему поверила.
— Но что я скажу ему? — в ужасе спросила его Мэрибет.
— Он и так все поймет, только взглянув на тебя. Зачем тебе что-то объяснять?
Томми пытался говорить уверенным и знающим тоном. Ему, по большому счету, мало что было известно о том, как протекает беременность. Он только помнил, как его мама ходила шесть лет назад в просторной одежде, много ела и часто отдыхала у себя в спальне; кроме того, совсем недавно по телевизору показывали фильм «Я люблю Люси», героиня которого в очередной серии объявила, что ждет ребенка.
— Что я скажу ему… об отце ребенка? — с беспокойством повторила Мэрибет.
Она понимала, впрочем, что Томми прав.
Она сама толком ничего не знала про свое состояние, и ей просто необходимо было поговорить с врачом.
— Скажи доктору то же самое, что ты сказала в ресторане, — посоветовал Томми, — что твоего мужа убили в Корее.
В ресторане пока еще никто не знал о ребенке, но ее рассказ о вдовстве ни у кого не вызвал бы лишних вопросов.
Мэрибет посмотрела на него испуганными, полными слез глазами и совершенно ошеломила Томми своим следующим вопросом:
— А разве ты со мной не пойдешь?
— Я? А… а если он меня узнает?
Он покраснел до корней волос от одной этой мысли. А что, если врач будет осматривать ее у него на глазах, как будто он знает то, о чем на самом деле понятия не имеет? Он представить себе не мог, что именно происходило в кабинетах гинекологов. И более того: что, если доктор все расскажет его родителям?
— Я не могу, Мэрибет… Я просто не могу.
Она молча кивнула, и по ее щеке скатилась одинокая слеза. Томми почувствовал, что сердце выскакивает у него из груди.
— Ну ладно, не плачь… Я что-нибудь придумаю. Я скажу, что ты моя двоюродная сестра… но тогда он наверняка расскажет моим родителям… — Он вопросительно посмотрел на нее в надежде, что она придумает что-нибудь получше. — Я не знаю, Мэрибет, может быть, нам сказать, что мы просто друзья, что я знал твоего мужа и просто подвез тебя?
— И ты думаешь, что доктор ничего не заподозрит? Я имею в виду, что я не замужем?
Они были похожи на двух детей, которые пытаются скрыть следы нечаянно совершенного проступка. Но это был очень серьезный проступок, и выбраться из этой ситуации было крайне сложно.
— Он ничего не узнает, если ты сама ему не скажешь, — твердо ответил Томми, пытаясь казаться спокойным.
Одна только мысль о том, что ему придется зайти в кабинет вместе с ней, приводила его в ужас. Но он не хотел, чтобы Мэрибет шла одна, и раз он пообещал составить ей компанию, он должен был это сделать.
Когда они ехали к врачу, нервы у обоих были напряжены до предела, и они почти не разговаривали. Томми было страшно жалко свою подругу, но он делал все возможное, чтобы помочь ей.
Он помог Мэрибет выбраться из фургона и пошел с ней к таинственной двери, изо всех сил стараясь не краснеть.
— Все будет хорошо, Мэрибет, вот увидишь, — прошептал он, когда они вошли в приемную.
Томми видел маминого врача только один раз — у роддома, куда они пришли с отцом навестить маму после рождения Энни. Он был слишком маленьким, и внутрь его не пустили.
Он помнил, как мама, стоя у окна, махала ему рукой и гордо держала его новорожденную сестренку.
При воспоминании об этом Томми едва не расплакался; сжав руку Мэрибет, не столько для того, чтобы успокоить ее, но чтобы успокоиться самому, он встретился взглядом с медсестрой, сидевшей за столом в приемной.
— Что вам угодно? — спросила она, глядя на юную пару из-за стекол очков.
Регистраторша понять не могла, что делают здесь эти дети — разве что встречают свою маму.
— Могу я вам помочь?
— Меня зовут Мэрибет Робертсон, — прошептала она почти беззвучно, не в состоянии поверить в то,
