Супруги снова сблизились и с прежней откровенностью обсуждали свои проблемы.
Мертвая тишина, так долго царившая в их спальне, наконец-то исчезла.
— Томми тоже ее очень жалко, — ответил Джон. — Как все-таки ужасно, что она забеременела в такие юные годы.
С этим трудно было поспорить, но Лиз сейчас больше занимали родители Мэрибет.
— Я без содрогания и подумать не могу о том, что девочка к ним вернется, но ей все равно хочется домой.
— Ее родители — это все, что у нее есть.
И она еще очень молода, не забывай. Но мне кажется, Мэрибет уже попробовала жить самостоятельно и не захочет быть послушной марионеткой в руках отца. Она хочет поступить в колледж, и никакой отец не сможет ее остановить.
— По-моему, он настоящий деспот. Может быть, с ним нужно поговорить? — вопросительно посмотрела на мужа Лиз. — Ей нужен какой-то выход, какая-то альтернатива, чтобы ей было куда податься, если дома у нее ничего не получится.
— Если ты видишь подходящий выход в их браке с Томми, то я против, — твердо сказал Джон. — По крайней мере сейчас. Они слишком молоды, и потом, Мэрибет совершила большую ошибку и должна пережить этот период своей жизни. Томми не может брать на себя такую ответственность, даже если ему этого хочется.
— Я это знаю не хуже тебя, — огрызнулась Лиз.
Иногда муж все-таки раздражал ее. Никто из них не хотел, чтобы Томми женился, но Лиз было жалко Мэрибет, и она стремилась найти какой-нибудь компромисс. Ей не хотелось расставаться с девушкой, которую она успела полюбить. Их жизненные пути пересеклись не случайно. Лиз не собиралась отворачиваться от нее и отказывать ей в помощи.
— Я думаю, что это не твое дело, — продолжал Джон. — Мэрибет родит и отправится домой. Если ей будет тяжело, она всегда может позвонить нам. Я уверен, что Томми будет поддерживать с ней связь. Он без ума от нее и не сможет забыть ее, как только она уедет отсюда.
«Правда, расстояние, разделяющее их, будет так велико, что продолжать роман им будет весьма трудно», — подумал он.
— Я хочу с ними поговорить, — внезапно произнесла Лиз, глядя на мужа, но Джон покачал головой. — Я имею в виду ее родителей.
— Лучше не вмешивайся в чужие дела, — посоветовал Джон.
— Это не «чужие» дела. Мэрибет нам не чужая. Родители оставили девочку наедине с ее проблемой именно в тот момент, когда она больше всего нуждается в их участии. Они вынудили ее рассчитывать только на себя. С моей точки зрения, они сами лишили себя права диктовать ей условия, потому что не смогли поддержать ее в такой трудный момент.
— Может быть, они видят все это совсем в другом свете, — пожал плечами Джон.
Ему вообще-то нравилось, что его жена принимает все близко к сердцу и беспокоится обо всем, но иногда он начинал сердиться на нее за это.
Со дня смерти Энни она была равнодушна ко всему, и Джон в какой-то степени радовался тому, что Мэрибет снова зажгла в ней эту искорку. Эта девочка в каждом из них что-то пробудила. Он поймал себя на том, что относится к ней почти отечески.
— Ладно, потом скажешь мне, что ты решила, — подытожил он, когда Лиз наконец потушила свет.
— А ты поедешь со мной, если я решу их повидать? — прямо спросила Лиз. — Я хочу поговорить с ними перед тем, как Мэрибет вернется домой.
Она тоже питала к Мэрибет материнские чувства. Может быть, в один прекрасный день эта славная девочка станет ее невесткой, но даже если этого не произойдет, она так просто не отпустит ее к бесчувственным родителям.
Джон усмехнулся:
— Да, я бы съездил. Я бы с удовольствием посмотрел на то, как ты пытаешься внушить этим людям свои представления о жизни, — сказал он. — Не хотел бы я оказаться на их месте. Скажи мне, когда ты соберешься поехать, — добавил Джон, и она кивнула, благодарная мужу за понимание и поддержку.
— Я им завтра же позвоню, — задумчиво произнесла она, а потом повернулась на бок и посмотрела на своего мужа. — Спасибо тебе, Джон.
Они снова стали друзьями — пока только друзьями. Но это было уже кое-что.
Глава 9
После Дня Благодарения Мэрибет с большим сожалением объявила в ресторане о своем намерении оставить работу.
Она снова имела обстоятельный разговор с Лиз и согласилась с ее доводами: ей надо было как следует подготовиться к экзаменам.
Ребенок должен был родиться сразу после Рождества, и Мэрибет собиралась уволиться пятнадцатого декабря. Уиттейкеры пригласили ее пожить у них до родов. Лиз сказала, что она не должна оставаться одна в последние дни перед родами, и заверила ее в том, что она на самом деле хочет, чтобы Мэрибет провела с ними все это время.
Мэрибет была очень тронута ее добротой, и ей действительно хотелось пожить в этой необыкновенной семье. Она очень боялась приближающихся родов; кроме того, живя в доме Лиз, она могла рассчитывать на ее помощь в занятиях, не говоря уже о том, что она все время была бы рядом с Томми.
Это решение казалось ей идеальным, и Лиз убедила Джона в том, что, разрешив Мэрибет пожить у них, они не только доставят Томми удовольствие, но им самим станет спокойнее, если она будет у них на глазах.
— Кроме того, после родов ей особенно будет нужна поддержка, — объяснила ему Лиз. — Представляешь, как ей будет тяжело после того, как она отдаст ребенка.
Лиз прекрасно представляла себе, как это больно. Потеряв собственное дитя, она слишком хорошо понимала, чего будет стоить Мэрибет отказ от младенца, которого она так долго носила в себе. Душевная боль будет очень сильной, и Лиз хотелось в этот момент находиться рядом.
Сама не замечая, она очень полюбила Мэрибет, и благодаря их совместным занятиям связь между ними становилась все крепче. Мэрибет была очень сообразительной и не жалела сил для того, чтобы расширить свои познания. Больше всего на свете ей хотелось получить образование. Это была ее единственная надежда на будущее.
В ресторане все очень расстроились, когда узнали, что Мэрибет уходит. Но все понимали, что это вынужденная мера. Она говорила всем, что возвращается к себе домой, чтобы родить ребенка там, но о том, что она на самом деле не была замужем и не собирается воспитывать ребенка, никто не знал.
В последний день ее работы Джулия устроила небольшую вечеринку, на которую почти все сотрудники ресторана принесли подарки для ребенка. Мэрибет получила пинетки, связанный одной из официанток свитер, розово-голубую простынку с маленькими уточками, плюшевого мишку, игрушки, пачку бумажных подгузников от одного из работавших в ресторане парней и детский стульчик от Джимми.
Мэрибет смотрела на все эти симпатичные мелочи, и чувство благодарности переполняло ее. Их щедрость и доброта разрывали ей сердце — ведь никто не знал о том, что кто-то другой будет одевать ребенка во все эти милые вещички.
Только сейчас Мэрибет с особой четкостью поняла, что значит отказаться от ребенка. Из-за всего этого ее дитя стало для нее таким реальным, каким никогда раньше не было. У него теперь были костюмчики, носочки, чепчики и пеленки, плюшевый мишка и высокий стульчик.
У него не было только мамы и папы, и, когда Мэрибет в этот день вернулась домой, она сразу же позвонила доктору Маклину и спросила его, удалось ли ему подыскать для ее ребенка родителей.
— У меня есть на примете три пары, — осторожно сказал он, — но я не уверен в том, что хоть одна из них нам подойдет. Один мужчина признался мне, что любит выпить, и я не хочу отдавать им твоего ребенка. Другая моя пациентка только что забеременела сама. А третья семья вряд ли захочет кого-то усыновить. Правда, я с ними еще не разговаривал. У нас же еще есть время.
— Только две недели, доктор Маклин, всего две недели…
Ей не хотелось отдавать ребенка после того, как она вернется из роддома. Мэрибет знала, что это будет
