что, если бы Бобби играл в бейсбол или баскетбол, отец ходил бы на все его матчи и хвастался бы его успехами перед своими друзьями.
Когда Элис отправилась в школу за Бобби, Джонни снова поехал с ней и всю дорогу без умолку разговаривал с матерью. У Бобби в этот день было, похоже, не самое плохое настроение. Сев в машину, мальчик, как и в прошлый раз, обернулся и внимательно посмотрел на заднее сиденье, где сидел Джонни (сегодня он почему-то не исчез), а потом стал, как обычно, молча смотреть в окно. На обратном пути Элис разговаривала только с Бобби, хотя и ощущала постоянное присутствие старшего сына, а иногда могла его видеть в зеркале заднего вида. При этом у нее сложилось впечатление, что Бобби явно что-то чувствует, хотя он, конечно, ничего ей не сказал.
Они все вместе вернулись домой. Элис накормила Бобби. Джонни тем временем поднялся наверх, чтобы положить на место свой спортивный джемпер, оставленный накануне в родительской спальне. Поев, Бобби убежал к себе, а Элис осталась в кухне готовить ужин. Сегодня она специально для Шарли собиралась приготовить цыпленка по-виргински, картофельное пюре и обжаренные в масле цукини.
Вскоре вернулась домой и Шарлотта. Оставив в прихожей школьный рюкзак, она почти сразу отправилась на задний двор, чтобы успеть побросать мяч в кольцо до темноты. Точно так же поступал в ее возрасте и Джонни. Элис, оставив ужин на плите, поднялась наверх, чтобы переодеться. Проходя мимо спальни Бобби, она вдруг услышала доносящиеся из-за двери звуки. Судя по всему, мальчик прослушивал одну из множества учебных пленок, которые Элис покупала ему в надежде снова научить его говорить. К сожалению, из этого так ничего и не вышло, хотя сама идея была неплохой. Заглянув в комнату, Элис действительно увидела Бобби перед магнитофоном. Послав ему воздушный поцелуй, она уже собиралась закрыть дверь, как вдруг заметила Джонни, который, свесив ноги, сидел на подоконнике и смотрел на брата. Подмигнув ему, Элис отправилась к себе и, переодевшись, снова спустилась в кухню. Элис накрывала на стол, когда в кухне появился Джонни. Остановившись на пороге, он с тоской покосился на целую тарелку румяного печенья, которое успела испечь Элис. Увы — несмотря на то, что в нынешнем Джонни не было ничего от бесплотного духа, он не мог съесть ни одной печенюшки. Джонни не раз признавался матери, что очень скучает по ее пирогам, булочкам и прочей выпечке, но, к сожалению, существовали вещи, которые были ему недоступны.
— Как там Бобби? — рассеянно спросила Элис, переворачивая деревянной лопаточкой кусочки цукини.
— В порядке, — ответил Джонни. — Кстати, ма, он меня видит, — добавил он и уставился на Элис, ожидая ее реакции.
— Кто? — спросила Элис, открывая дверь холодильника, чтобы достать десерт.
— Бобби, кто же еще? — ответил Джонни, с улыбкой наблюдая за тем, как мать, вздрогнув от удивления, уставилась на него.
— Откуда ты знаешь? — изумленно спросила она.
— Почувствовал. Кроме того, он прикоснулся ко мне, — ответил Джонни таким тоном, словно ничего естественнее этого и быть не могло.
— И ты ему позволил? То есть разве Бобби может тебя видеть?
— Значит, может… — Джонни пожал плечами. — Раньше я думал, что на это не способен никто, кроме тебя, а оказалось… В общем, он меня видит. — Он улыбнулся с довольным видом.
— А он не испугался? — забеспокоилась Элис.
— Нет, конечно. С чего бы ему меня пугаться?
— Действительно… — медленно проговорила Элис. Бобби, во всяком случае, не мог никому рассказать о брате. Возможно, именно поэтому
— Я сказал, что вернулся, чтобы навестить вас. И что я, к сожалению, не смогу остаться навсегда, но какое-то время я с вами еще побуду… Короче говоря, я сказал ему примерно тоже, что и тебе. По-моему, Бобби обрадовался. Знаешь, мама, я его очень люблю, — неожиданно добавил Джонни, и Элис машинально кивнула. Братья всегда отлично ладили: Джонни опекал младшего братишку с самого его появления на свет, заботился о нем, играл с ним. Когда с Бобби случилось несчастье, Джонни было всего тринадцать, он все понимал и очень боялся, что его младший братишка может умереть. А потом, когда выяснилось, что Бобби разучился разговаривать, Джонни всегда защищал его от тех, кто пытался над ним смеяться.
— …Еще я объяснил Бобби, что не попрощался с ним, когда ушел насовсем, и поэтому мне разрешили повидаться с ним. И сказать «прощай, брат», — добавил Джонни, и Элис почувствовала, как ее глаза наполняются слезами, а сердце сжимается от любви к обоим сыновьям — старшему и младшему, к живому и к мертвому, который ненадолго вернулся к ней из небытия. Господи! Как же любила она его — своего дорогого несчастного погибшего сына!
— Значит, это твой голос я слышала, когда поднималась наверх вчера вечером, — догадалась она. — Сначала я подумала, что Бобби слушает одну из логопедических записей, которые я ему купила, а дело, оказывается, совсем в другом! — Элис нахмурилась озабоченно. — Только, пожалуйста, будьте поосторожнее, чтобы Шарли или отец не услышали, как ты с ним разговариваешь, иначе я просто не знаю, что они подумают! — Тут она сообразили, что раз Шарли и Джим не видят Джонни, наверное, и слышать его они тоже не могут. Это было бы только логично, однако она предпочитала не рисковать.
Джонни согласно кивнул.
— Вообще-то ты слышала именно пленку. Мы с Бобби тоже решили, что не стоит нам привлекать внимание, поэтому и включили магнитофон. Просто на всякий случай… А вот, кстати, и мой братик… — сказал он, поворачиваясь к дверям кухни, в которых бесшумно возник Бобби. Увидев мать и брата, он улыбнулся, как не улыбался уже очень давно. Он буквально расцвел, и в глазах его заплясали счастливые искорки.
— Как здорово, что Джонни снова с нами, правда, сынок? — негромко спросила у него Элис, и мальчик утвердительно кивнул. — Только никому об этом не говори, хорошо?.. — добавила она. Эллис, конечно, знала, что Бобби не сможет никому ничего рассказать, даже если захочет, — просто она всегда обращалась с ним так, как будто он был совершенно нормальным ребенком. Ей казалось, что так будет правильно, и главное — это важно для самого мальчика.
— А как ты думаешь, — спросила она, поворачиваясь к Джонни, — может случиться так, что, в конце концов, Шарли и папа тоже тебя увидят? Ведь мы все по тебе скучаем — и Джим с Шарлоттой тоже!
— Может быть, видеть меня для них не так необходимо, как для тебя или Бобби, — ответил Джонни. Лучшего ответа он не мог найти — он и сам не знал причины. Почему, например, Бобби мог его увидеть, а Бекки — нет? Между тем он был готов на многое, лишь бы показаться Бекки хоть разочек. Она так сильно тосковала по нему, и Джонни казалось, что его появление могло бы ее хоть немного утешить… Или нет? А вдруг она бы, наоборот, впала в еще более глубокую депрессию, если бы узнала, что он вернулся не навсегда? Как бы там ни было, видеть его она не могла, и Джонни оставалось только принять существующее положение вещей.
— Я не знаю, как и почему это стало возможным, — серьезно добавил он. — Это просто работает — и все. Но для этого я обязан соблюдать правила. Их всего несколько, но они очень строгие: я не должен никого пугать, не должен причинять никому неприятности. Я должен только довести до конца кое-какие дела.
— Какие же это дела? Ты уже несколько раз говорил мне об этом, но… Или ты до сих пор не знаешь, что именно должен сделать?
— Не знаю. — Джонни покачал головой и подмигнул Бобби, который внимательно прислушивался к их разговору. — Просто дела, и все. Ну вот, как ты готовишь ужин или обед, так и я… — попытался пошутить он.
Снаружи послышался шум мотора. По времени это должен был быть Джим, и она выглянула в окно, чтобы удостовериться, что это действительно он. Шарлотта все еще бросала мяч во дворе, и Элис с огорчением увидела, что Джим прошел мимо дочери, не удостоив ее даже взгляда. Шарли, правда, повернулась к отцу, но тоже ничего не сказала.
— Это папа, — сказала Элис, поворачиваясь к своим сыновьям, и Джонни, соскочив со стола, взял брата за руку и быстро повел наверх. Она услышала, как захлопнулась дверь комнаты Бобби, и почти одновременно с этим в кухню через заднюю дверь вошел Джим. Небрежно кивнув жене, он сразу двинулся к
