воздухе, но человек тут же опустил ее.
Потом девочка увидела еще одного человека — тот был ниже ростом и тоже в черном. Он стоял на дороге и глядел вслед удаляющемуся войску. Когда этот человек заговорил, голос его шелестел, как сухой тростник на ветру.
— Не слишком ценная жизнь, — сказал он, не оборачиваясь. — Жалкий талант, давно лишенный даже искры настоящего дара. Может, в прошлом она была способна на большее, но этого мы теперь не узнаем.
Девочка нагнулась над мешком Ригги и подняла свечу. Когда она выпрямилась, в ее глазах вдруг появилась жесткость. Девочка с явным презрением плюнула на дорогу.
Второй незнакомец перестал наблюдать за удалявшимися всадниками и повернулся к девочке. Казалось, под его капюшоном нет ничего, кроме теней. Девочка отшатнулась.
— Это была достойная жизнь, — прошептала она. — Видите свечи? Их пять. Пять свечей для…
— Некромантии, — перебил ее незнакомец.
Тот, что был выше, мягко произнес:
— Я вижу их, дитя, и знаю, для чего они предназначены.
Его спутник хмыкнул.
— Ведьма заарканила себе пять ничтожных, слабых душонок. Ничего более. — Он мотнул головой. — Я слышу их. Они ее зовут.
Глаза девочки наполнились слезами. Ее охватила непонятная боль, поднимающаяся откуда-то изнутри, из черного камня в ее душе. Несколько раз всхлипнув, девочка вытерла щеки.
— Откуда вы пришли? — резко спросила она незнакомцев. — Мы не видели вас на дороге.
Человек, что находился рядом с ней, встал вполоборота.
— С другой стороны, — улыбаясь, ответил он. — Мы ждали, как и вы.
Второй хихикнул.
— Вот именно, с другой стороны.
Он тоже посмотрел на дорогу и поднял руки.
Затаив дыхание, девочка следила, как на землю опускается тьма. Через миг раздался громкий, разрывающий душу звук, и тьма немного рассеялась. От того, что увидела девочка, ее глаза округлились.
Человека пониже окружали могучие гончие Тени. Их глаза горели желтым огнем, все они смотрели туда же, куда и он.
Девочка услышала его шепот, больше похожий на шипение:
— Ну что, не терпится? Тогда вперед!
Гончие молча поднялись и пошли по дороге.
Их хозяин обернулся и сказал высокому спутнику:
— Ласэне будет о чем поразмыслить.
Он снова хихикнул.
— Стоит ли все осложнять? — устало поинтересовался первый.
Второй насторожился.
— В колонне их уже заметили.
Он снова мотнул головой. Со стороны ушедшей колонны донеслось дикое ржание коней. Хозяин гончих вздохнул.
— Ну, ты решился, Котиллион?
— Упоминание моего имени, — раздумчиво произнес высокий, — означает, что ты все решил за меня, Амманас. Мы ведь теперь не можем ее бросить, правда?
— Конечно нет, старина. Ни в коем случае.
Котиллион взглянул на девочку.
— Да, она нам подойдет.
Юная рыбачка закусила губу. Не выпуская из рук свечу Ригги, она отступила на шаг и со страхом переводила широко раскрытые глаза с одного человека на другого.
— Жаль, — сказал Амманас.
Котиллион, казалось, хотел кивнуть, но вместо этого откашлялся и произнес:
— Это потребует времени.
В голосе Амманаса послышалось удивление.
— А оно у нас есть? Настоящая месть подразумевает медленное и продуманное преследование жертвы. Разве ты забыл ту боль, которую она однажды причинила нам? Сейчас у Ласэны есть поддержка. Но стена, на которую она опирается, может рухнуть, причем без нашей помощи. Удовлетворит ли это нас?
Котиллион ответил холодно и сухо.
— Ты всегда недооцениваешь императрицу. Учитывая наши нынешние обстоятельства… Нет, — он указал на девочку, — она нам нужна. Ласэна делает все, чтобы раздразнить Дитя Луны, не понимая, что ворошит палкой в осином гнезде. Сейчас самое время.
Вместе с конским ржанием издали донеслись едва слышимые крики. Кричали мужчины, кричали женщины, и их предсмертные вопли больно били девочку в самое сердце. Она посмотрела на неподвижное тело Ригги на дороге, потом на Амманаса. Она хотела было бежать, но ноги ее ослабели. Амманас подошел к девочке вплотную и стал ее разглядывать, хотя лицо его под капюшоном по-прежнему оставалось невидимым.
— Рыбачка? — мягко спросил он.
Девочка кивнула.
— А имя у тебя есть?
— Хватит! — отрезал Котиллион. — Это тебе не кошки-мышки, Амманас. Я ее выбрал, я и дам ей имя.
Амманас отошел.
— Жаль, — снова произнес он.
Девочка беспомощно подняла руки.
— Пожалуйста, — взмолилась она, обращаясь к Котиллиону. — Я ничего не сделала! Мой отец — бедный рыбак, но он заплатит вам, сколько сможет. Я ему нужна, и бечева тоже. Он ведь ждет меня! — В отчаянии она опустилась на землю. — Я ничего не сделала! Пожалуйста…
— У тебя больше нет выбора, дитя, — пояснил Котиллион. — Ты узнала наши имена. Этого уже достаточно.
— Я их никогда раньше не слышала! — воскликнула девочка.
Котиллион вздохнул.
— После того что случилось на дороге, тебя наверняка станут расспрашивать. Это неприятно. Есть те, кто знает наши имена.
— Видишь ли, девочка, — добавил Амманас, подавив смешок, — мы не собирались быть здесь. Есть ведь имена и… имена. — Он повернулся к Котиллиону и добавил ледяным тоном: — С ее отцом надо бы потолковать. Может, направить к нему моих гончих?
— Нет, — сказал Котиллион. — Пусть живет.
— Тогда как?
— Полагаю, — произнес Котиллион, — круглой суммы будет достаточно, чтобы он согласился. Думаю, ты еще не разучился творить подобные штучки при помощи магии? — с очевидным сарказмом добавил он.
Амманас хихикнул.
— Бойтесь Теней, дары приносящих.
Котиллион снова посмотрел на девочку и развел руки в стороны. Тени, до того окружавшие его лицо, теперь растеклись по всему телу.
Когда Амманас заговорил, девочке показалось, будто слова его доносятся издалека.
— Она идеальна. Императрица никогда ее не заподозрит.
Он заговорил громче:
