Эмануэль, а она не проявляла к ним интереса. Филиппу они всегда приносили сладости.
Когда американцы освободили в августе Париж, все они услышали перезвон колоколов. Это произошло двадцать пятого августа. Франция наконец была освобождена. Немцы были изгнаны из Франции, и дни ее позора кончились.
— Войне конец? — недоверчиво спросила Сара полковника Фоксворта.
— Как только мы войдем в Берлин, все будет кончено. Но здесь по крайней мере началась новая жизнь. Если вы хотите, то можете теперь вернуться в Англию.
Сара не была уверена в том, что ей хочется покидать Шато де ля Мёз, но она считала, что должна съездить в Вайтфилд и повидаться с матерью Вильяма. Сара не выезжала за пределы Франции с тех пор, как пять лет назад началась война. Это было поразительно.
За день до дня рождения Филиппа Сара отправилась вместе с ним в Англию, оставив Эмануэль присмотреть за замком. Она была ответственная девушка, ей тоже пришлось дорого заплатить за войну. Ее брат Генри был убит прошлой зимой в Арденнах. Но он был героем Сопротивления.
Полковник Фоксворт и его коллега в Париже договорились, чтобы Сару и Филиппа доставили в Лондон на военном самолете. Среди летчиков прошел слух, что прибывают герцогиня Вайтфилд и ее сын, лорд Филипп.
Американцы отвезли их в Париж на джипе. Они прибыли за несколько минут до отлета. Сара схватила Филиппа за руку, в другой держа небольшую сумку. Но когда они подбежали к самолету, солдат сделал шаг вперед и остановил ее.
— Простите, мадам. Вы не можете сесть в этот самолет… Это военный самолет… militaire… — сказал он по-французски, думая, что она не понимает его. — Non… поп…
Он поднял палец, а она закричала, чтобы перекричать гул моторов:
— Они ждут меня! Нас ждут!
— Этот самолет только для военных, — прокричал он в ответ, — и старых… — И тут он понял, кто она, и покраснел до корней волос. — Я подумал… Я искренне прошу прощения, мадам… ваше… величество… — До него не сразу дошло, что это и есть обещанная герцогиня.
— Не стоит, — улыбнулась она и вошла за ним в самолет.
Он ожидал увидеть какую-нибудь старую каргу, и ему даже в голову не пришло, что герцогиней Вайтфилд может оказаться молодая женщина с маленький мальчиком. Уходя, он еще раз извинился.
Полет до Лондона не занял много времени, им понадобилось меньше часа, чтобы пересечь Ла-Манш. Во время полета несколько офицеров почтительно разговаривали с ней, восхищенные тем, что она перенесла оккупацию. Саре было странно слушать их, она вспоминала, какой относительно мирной была ее жизнь, годы, прожитые в коттедже под защитой Иоахима. Когда они приземлились в Лондоне, их ждал огромный «роллс-ройс». Ее отвезли прямо в министерство воздушных сил на встречу с сэром Артуром Гаррисом, главнокомандующим отряда бомбардировщиков, и личным секретарем короля, который был там по его приказу, сэром Аланом Ласкелем, он представлял также секретную разведывательную службу. Они подарили Филиппу маленькие значки и флажки, и все называли его ваша светлость. Он не привык к такой пышной церемонии и почестям, которые ему оказывали. Сара с улыбкой заметила, что, кажется, ему это понравилось.
— Почему дома меня так не называют? — шепотом спросил он свою мать.
— Кто? — изумилась Сара его вопросу.
— Ну… Эмануэль… Солдаты…
— Я им обязательно скажу об этом, — пошутила она, но он не заметил в ее голосе иронии и был доволен тем, что она с ним согласилась.
Несколько секретарей и два помощника занимались с Филиппом, когда Сара отправилась на встречу с сэром Артуром и сэром Аланом. Они были исключительно добры к ней, и то, что они хотели сказать, ей уже было известно, — два с половиной года от Вильяма нет ни слова.
Она помедлила, пытаясь успокоиться, и, набравшись мужества, задала им один вопрос. Глубоко вздохнув, она взглянула на них.
— Вы не исключаете возможности, что он еще жив? — тихо спросила она.
— Нет, — осторожно ответил сэр Артур. — Но маловероятно, — грустно добавил он. — До сих пор до нас не доходило о нем никаких сведений. Кто-нибудь видел бы его в одном из лагерей для военнопленных. А если бы они узнали, кто он такой, они непременно раззвонили бы об этом. Не думаю, что они не знают, кто он, если он у них в плену.
— Понимаю, — тихо сказала она.
Они еще немного поговорили с ней, и наконец все поднялись, поздравляя ее с тем, что она благополучно пережила оккупацию Франции, и восхищаясь ее мужеством, что она прошла через все это вместе с сыном.
— Мы потеряли маленькую девочку, — сказала она чуть слышно, — в мае… Вильям даже не видел ее…
— Нам очень жаль, ваша светлость. Мы не знали…
В конце аудиенции они проводили ее и вернули ей Филиппа, а затем торжественно отвезли ее в Вайтфилд. Вдовствующая герцогиня ждала их там, и Сара изумилась, как хорошо она выглядит. Она похудела и казалась хрупкой, но ей было восемьдесят девять лет. Однако несмотря на возраст, во время войны она делала все, что в ее силах, чтобы защитить Вайтфилд.
— Я так рада видеть вас, — сказала она, обнимая Сару, а затем, опираясь на трость, отступила на шаг, чтобы лучше рассмотреть Филиппа. Она была одета в светло-голубое платье под цвет ее глаз, и Сара почувствовала, как в ней поднялось волнение при мысли о Вильяме. — Какой красивый молодой человек. Он очень похож на моего мужа.
Сара улыбнулась — абсолютно то же самое сказал Вильям, когда Филипп родился. Герцогиня повела их в дом и угостила Филиппа чаем и домашним песочным пирожным. Он с трепетом наблюдал за ней, но чувствовал себя удивительно по-домашнему. А позднее один из слуг повел его в конюшни, чтобы показать лошадей, пока вдовствующая герцогиня беседовала с Сарой. Она знала, что днем Сара была в министерстве, и беспокоилась, что же ей там сказали, но ее не удивило, что новости были неутешительными. На самом деле она смотрела на все более философски, чем Сара.
— Не думаю, что мы узнаем о том, что случилось, пока не падет Германия, а я надеюсь, что это скоро произойдет. Я полагаю, должен быть кто-нибудь, кто знает об этом, но по каким-то соображениям молчит.
С другой стороны, он мог погибнуть, повиснув на дереве, спускаясь на парашюте, или его мог застрелить солдат, который даже не представлял, кто он такой, и оставить его там, чтобы фермеры похоронили его. Существовало множество предположений, как он мог погибнуть, и гораздо меньше объяснений, как он мог остаться в живых. Сара понимала это. Она начала осознавать, что маловероятно, что ее муж все еще жив, но она цеплялась за крошечные осколки надежды, особенно теперь, когда она снова была в Англии. К большому огорчению, позвонив Джейн, Сара узнала, что ее зять погиб на Алеутах, и Джейн чувствовала себя такой же опустошенной, как Сара без Вильяма.
В Вайтфилде все напоминало Вильяма. Сару особенно тронуло, что ее свекровь подарила Филиппу на его день рождения пони. Мальчик был так взволнован и так счастлив. Сара не видела у него такой радостной улыбки с тех пор, как умерла Лиззи и уехал Иоахим. А здесь Филипп был частью мира его отца и жизни, для которой он был рожден. Ребенок здесь просто расцвел. И он твердо заявил ей, что хочет остаться здесь, когда она сказала, что в октябре они возвращаются во Францию.
— Могу я взять с собой своего пони, мама? — спросил он.
Сара покачала головой. Они собирались лететь во Францию снова на военном самолете, и у них не было возможности везти с собой пони. Часть американцев еще оставалась в замке, в их жизни было еще слишком много суеты, чтобы даже подумать о том, чтобы взять с собой пони. За суматохой Сара начала по- настоящему горевать о том, что потеряла Вильяма. Возвращение в Вайтфилд сделало его отсутствие более реальным, и она скучала по нему больше, чем прежде.
— Мы скоро вернемся домой, милый, а бабушка позаботится о твоем пони.
Он загрустил из-за того, что не может взять пони во Францию. Хотя поразительно, что все это однажды будет принадлежать ему. Но Саре резало слух, когда перед отъездом слуги стали называть его ваша
