— Ему понравится это, не так ли? Как ты думаешь, он действительно когда-нибудь займется этим?
— Вполне возможно.
— Я совершенно не могу представить, что он войдет в наше дело. Он так безразличен… И так холоден и отчужден… и так рассержен из-за Джулиана…
— Однажды он может удивить тебя. Никогда нельзя сказать, чем займутся дети. Кто мог когда-нибудь представить, что я стану ювелиром? — Он рассмеялся, она поцеловала его, а на другой день они поехали обратно в Париж.
В следующие несколько месяцев Нигель несколько раз прилетал в Париж, чтобы встретиться с ними, поговорить с Эмануэль и посмотреть, каким образом поставлена работа в Париже. Они серьезно стали обсуждать переезд в новое помещение, дела шли весьма успешно, но Саре не хотелось торопить события, особенно теперь, когда они собирались открыть филиал в Лондоне.
На Нигеля произвела сильное впечатление постановка дела в Париже. Ему все больше нравилась Эмануэль, которая давно догадалась, что женщинам он отводил скромное место в своей жизни. На самом деле, они вовсе не занимали его мысли, она была права, но ее восхищали его безупречный вкус, его превосходные деловые качества и его хорошие манеры. Всякий раз, когда он приезжал в Париж, они вместе обедали, и Эмануэль познакомила его с некоторыми своими друзьями, включая очень известного дизайнера, который занял важное место в жизни Нигеля. Но большую часть времени они посвящали делу.
Они нашли небольшой красивый магазин на Нью-Бонд стрит. Архитектор предложил отделать все темно-синим бархатом и белым мрамором.
Магазин предполагали открыть первого декабря, и они работали не покладая рук, чтобы все было готово к сроку, Эмануэль приехала из Парижа, чтобы помочь им, оставив вместо себя в магазине лучшую продавщицу, Магазин в предместье Сен-Оноре мог теперь сам позаботиться о себе. Новым ребенком стал филиал в Лондоне.
Сара привезла с собой в Лондон Джулиана, и они снова поселились в «Кларидже». Джулиан оставался с няней. Они слишком уставали, чтобы вечером проделывать долгий путь в Вайтфилд.
Вильям и Сара получали массу приглашений от знакомых и друзей, но у них не было времени на визиты. Они не тратили зря ни минуты, пока наконец двери их магазина не распахнулись перед покупателями. Они пригласили четыреста человек родственников и друзей и еще сто человек, лучших покупателей Нигеля у Гаррарда. Собрался весь цвет общества, и открытие их магазина два с половиной года назад померкло по сравнению с этим блистательным праздником. Драгоценности, купленные Сарой для продажи, потрясли всех. Она боялась, что прогорит из-за того, что ювелирные украшения были слишком роскошными и дорогими. В Париже она продавала шикарные изделия, которые можно носить, не нанимая вооруженной охраны, в Лондоне Сара отбросила все предосторожности. Она потратила все деньги, полученные от продажи имения на Лонг-Айленде до последнего пени, но, оглядывая все, пока прибывали первые гости, она понимала, что это стоило таких затрат.
А на следующее утро, когда пришел Нигель, ошеломленный и бледный, она подумала, что произошло что-то ужасное.
— Что случилось?
— Здесь только что была секретарь королевы.
Сара испугалась, не сделали ли они какой-то ложный шаг, и, нахмурясь, посмотрела на Вильяма, пока Нигель продолжал объяснять цель ее визита.
— Ее королевское высочество желает приобрести что-нибудь из того, что ее придворные дамы видели здесь вчера вечером. Утром мы отослали драгоценности во дворец, и они ей очень понравились. — Сара с изумлением слушала его. Они добились этого. — Ей хочется купить большую заколку, украшенную бриллиантами. — Она была очень похожа на герб принца Уэльского, и Сара совершенно случайно купила ее у дилера в Париже. Цена на ярлыке смутила ее, когда она сама проставляла ее.
— Боже мой! — воскликнула Сара, находясь под впечатлением от продажи, но Нигеля поразило нечто более важное.
— Это значит, ваша светлость, что в наш самый первый день, когда мы начали свое дело, мы поставили драгоценности Короне. — Это означало, что они продали что-то королеве. Драгоценности Короне поставлял Гаррард, который являлся официальным ювелиром королевы, и ежегодно реставрировал драгоценности Короны, которые хранились в лондонском Тауэре. Это было очень важно для начала их дела в Лондоне и вызывало законную гордость. — Если королева пожелает, через три года она может сделать вас королевским ювелиром. — Он был ошеломлен, и даже Вильям приподнял бровь. Они выиграли большой кубок, даже не пытаясь сделать это.
Приобретение королевы положило хорошее начало, а остальные несколько предметов, проданные ими в этом месяце, обеспечили их дело на год. Сара была довольна, что она могла уехать в Париж, оставляя все в умелых руках Нигеля. Она едва могла поверить этому, когда после Нового года летела во Францию. Эмануэль вернулась в Париж уже давно, после открытия лондонского филиала, и ее рождественские цены были поразительны.
Сара также заметила, что между двумя магазинами возникло дружеское соперничество, каждый из них старался превзойти другой. Но это не причиняло вреда. Нигель и Эмануэль испытывали друг к другу искреннюю симпатию. Кроме того, Сара хотела, чтобы два магазина были в чем-то схожи и одновременно отличались друг от друга. В Лондоне они продавали роскошные старинные драгоценности, многие из которых принадлежали раньше европейской знати, а также украшения современного дизайна. В Париже также были представлены антикварные драгоценности, однако большую часть французской коллекции составляли современные изделия оригинального рисунка.
— Где будет следующий магазин? — поддразнивал ее Вильям, когда они возвращались в замок. — Буэнос-Айрес? Нью-Йорк? Антибы?
Возможности безграничны, но Сара была удовлетворена тем, что они уже имели. Она постоянно была занята, однако находила время для своих детей. Джулиану исполнилось уже полтора года, и за ним приходилось все время следить: он забирался на столы, раскачивался на стульях, падал с лестницы и исчезал в саду. Саре приходилось не выпускать его из виду, и Джулиан доставлял немало хлопот местной девушке, которая приходила помогать Саре. Они всегда брали ее с собой в Париж, чтобы она присматривала за малышом, а в Лондоне временно нанимали няню. Но большую часть времени Сара предпочитала заботиться о нем сама, и он любил сидеть у Вильяма на коленях и разъезжать повсюду с ним в коляске.
— Vite! Vite! — выкрикивал Джулиан, настаивая, чтобы отец ехал скорее, это было одно из нескольких слов, которые он научился говорить, и он с удовольствием часто повторял его. Это было счастливое для них время. Все мечты осуществлялись. Жизнь была полной и счастливой.
Глава 20
В течение следующих четырех лет Джулиан и два магазина занимали у Сары и Вильяма все время. Дело в Париже и Лондоне расширялось. Сара уступила наконец и согласилась расширить магазин в Париже. Но лондонский филиал оставили без изменений, несмотря на то, что торговля шла превосходно, внутреннее убранство импонировало чопорным британцам. Эмануэль и Нигель прекрасно справлялись с работой. Сара чувствовала себя счастливой, когда в свой тридцать девятый день рождения задувала свечи на праздничном пироге. Филипп гостил в замке, ему исполнилось уже шестнадцать лет, он был почти одного роста со своим отцом, и ему не терпелось вернуться обратно в Вайтфилд. Он собирался навестить друзей и остался на день рождения Сары только по настоянию отца. Ей хотелось, чтобы они в семейном кругу отпраздновали ее день рождения, но ему это было неинтересно. Он ухитрился забыть про день рождения Джулиана, который был в июле. Семья как бы не существовала для Филиппа. Казалось, он старается избегать их. Словно между ними существовала преграда, которую он никогда не позволял никому перейти. На этот раз, когда он уехал, Сара была настроена философски. В течение всех этих лет она узнала кое-что от Вильяма.
— Я думаю, нам повезло, что он вообще приезжает сюда, — сказала она Вильяму в тот день, когда он уехал. — Он хочет только играть в поло, проводить время со своими друзьями и жить в Вайтфилде. — Они наконец разрешили ему ездить туда одному на выходные и каникулы, и он мог брать с собой друзей. Пока он пригласил одного из учителей. Такое решение проблемы, кажется, всех устраивало, и больше всех, конечно, Филиппа. — Не правда ли, забавно, насколько Филипп — британец, а Джулиан — француз?
Все в маленьком мальчике было невероятно галльским. Он говорил с ними по-французски, любил жить в
