Она едва умеет говорить,
И то, что видит мыслью,
Она, наверно, не встречала в жизни.
Она глядит на карту. Обелиск
И серый камень ясно видит,
И чувствует его шершавую поверхность.
Стоит тот камень посреди травы
Как перст гиганта,
Стоял так прежде он, стоит теперь…
Глаза ребенка широки от страха,
И слышит в голове она ворчанье камней,
идущих из глубин…
уж скоро на поверхность
выйдет Нечто…
Четырнадцатая глава
Я видел их на берегу, глаза их горели жаром, они клялись в вечной войне против Ягутов…
К концу дня адъюнкт почувствовала, как возвращается острота мысли, усталость и депрессия отступили. Мысль, что она так легко может позволить себе быть легкомысленной, потрясла ее и оставила после себя чувство, с которым она была незнакома. Она не знала, как на него реагировать, и от этого ощущала некоторую неуверенность и сомнение в собственных силах.
Когда на горизонте, сперва на юге, а потом и на западе появились холмы Гадроби, она ощутила настоятельную необходимость обрести былую уверенность в себе. Миссия приближалась к завершению. Если все пройдет успешно с этим захоронением Ягутов, можно быть уверенным, что все пройдет успешно и со всем остальным.
С самого рассвета она гнала коня, стараясь наверстать время, упущенное в первые дни путешествия. Обе лошади теперь нуждались в отдыхе, она шла, ведя их в поводу, засунув поводья себе за пояс. Рядом с ней брел Тул.
Хотя она частенько побуждала Аймасса рассказывать о разных удивительных вещах, он упорно отмалчивался, когда речь заходила о том, что было действительно важно для империи и для продолжения правления Лейсин. Все сводилось к обетам, которые он дал при предыдущем Воссоединении. Аймасс о чем-то размышлял. Она полагала, что его размышления как-то связаны с освобождением тирана Ягутов. Это ее беспокоило.
Во всяком случае, она не позволит помешать выполнению своей миссии. Она – человек Лейсин, действует не по собственной воле, а по воле императрицы. Дуджек и Тайскренн недавно напомнили ей об этом. Так что она никакой роли не играла в происходящем, то есть не играла как женщина по имени Лорн. Не может же она нести ответственность за все?!
– Я долгие годы среди людей, – произнес Тул, – и понял, что их эмоции отражаются на лице и теле. Адъюнкт, хмурый взгляд в последние дни, он означает что-то?
– Нет, – сердито фыркнула она. – Не означает, – никогда еще не было так трудно отделить собственные мысли от эмоций. Что это, продолжающееся воздействие Опоннов? Может быть, Тул поможет ей избавиться от него. – Тул, – позвала она. – На самом деле, важно только то, что я слишком мало знаю о том, что мы делаем. Мы ищем стоячий камень, отмечающий захоронение. Хорошо, если его в принципе возможно найти. Почему же этого не сделали давным-давно? Почему в течение трех тысячелетий никто так и не нашел захоронение?
– Мы найдем стоячий камень, – спокойно пояснил Тул. – Он обозначает захоронение, но захоронение не там.
Адъюнкт помрачнела. «Опять загадки».
– Поясни.
Аймасс немного помолчал, потом начал.
– Я порожден Старшим Путем, который именуется Телланн. Он больше, чем источник магии, он еще и время.
– Ты что, хочешь сказать, что захоронение существует в другом времени? Ты собираешься туда попасть твоим Путем? Телланном?
– Нет, параллельных времен, отличающихся от этого, не существует. То время ушло, это прошлое. Тут дело в… запахах. Мне продолжать, адъюнкт?
Рот Лорн превратился в узенькую прямую полоску.
– Те Ягуты, что похоронили тирана, были порождены другим Старшим Путем. Но слово «Старший» относится только к тому Пути, что существует и сейчас. Омтос Феллак не является «Старшим», если сравнить его с Телланном. Они одинаковы, у них один и тот же запах. Это понятно тебе, адъюнкт?
– Тоже мне, умник, – пробурчала она себе под нос. – Да, Тул.
Аймасс кивнул, кости его хрустнули.
– Захоронение не было найдено до сих пор, потому что оно принадлежит Омтосу Феллаку. Оно лежит
