Этот же способ заточки, несколько измененный, был использован и при изготовлении меча Тула. Большего доказательства правдивости Аймасса не требовалось. Люди действительно происходили от них, действительно унаследовали их мир.
Империя – их часть, она подобна крови, омывающей мышцы, кости и мозг человека. Но подобная честь является и проклятием тоже. Неужели они обречены в один прекрасный день стать человеческой копией Т'лан Аймассов? Ради этого ведется война? Они тоже обретут бессмертие, поклонившись ей, и станут всюду нести смерть?
Лорн села прямо среди раскопок и оперлась спиной об источенный временем камень. Аймассы вели войны, которые длились сотни тысяч лет. Кто и что были Ягуты? Если верить тому, что рассказал Тул, они отвергли правительство, империи, армии, циклы подъемов и падений, огонь и возрождение. Они пошли поодиночке, отвергнув своих сородичей, коллектив ради цели более великой, чем они сами.
«Они не стали бы, – поняла она, – затевать войну».
– Ах, Лейсин, – прошептала она, слезы навернулись у нее на глаза. – Я знаю, почему мы боимся этого тирана Ягутов. Он был похож на человека, он был, как мы. Он порабощал, он разрушал, и он делал это лучше, чем умеем мы, – она закрыла лицо руками. – Вот почему мы боимся.
Потом она замолчала, слезы текли по ее щекам, катились по пальцам, стекали под рукава. Кто плачет ее глазами? Она не знала. Была ли это Лорн или Лейсин? Или все люди? Что это значило? Такие слезы проливали раньше и будут проливать снова такие же, как она и непохожие на нее. Но ветер высушит их все.
Капитан Паран посмотрел на своего спутника.
– У тебя есть какая-нибудь информация? – спросил он.
Молодой Тук поскреб шрам.
– Разрази меня гром, если я что-нибудь знаю, капитан, – он поглядел на черного, опаленного, потрепанного ворона, лежащего на земле перед ними. – Я считал. Это одиннадцатая поджаренная птица за последние три часа. Они усеивают равнину Рхиви, как какой-то ковер, похоже, мы идем по чьему-то следу.
Паран буркнул что-то невнятное и пришпорил лошадь.
Тук последовал за ним.
– И этот кто-то – то еще существо, – продолжил он. – Эти вороны выглядят так, будто их вывернули наизнанку. На них даже мухи не садятся.
– Иначе говоря, – пробурчал Паран, – чародейство.
Тук посмотрел на холмы, встающие на юге. Они нашли дорогу, проложенную когда-то лесорубами через Талинский лес, что сильно сократило их путешествие. Но как только они снова оказались на равнине Рхиви, они нашли воронов и еще следы двух лошадей и одного человека в мокасинах. Эта последняя группа следов была совсем свежей.
– Не понимаю, почему адъюнкт и Аймасс идут так медленно, – пробормотал Тук, повторяя в двадцатый раз те же слова, с которых он начал свой день. – Ты полагаешь, она не знает, что ее что-то преследует?
– Она уверенная в себе женщина, – ответил Паран, придерживая свободной рукой меч. – А с этим Аймассом, что идет с ней, о чем ей волноваться?
– Сила притягивает силу, – произнес Тук и снова заскреб свой шрам. Это действие опять вызвало вспышку света у него в мозгу, но не надолго. Иногда ему чудилось, что он видит картинки, сцены в этом свете. – Будь прокляты предрассудки Семи Городов, – простонал он, выдыхая.
Паран удивленно посмотрел на него.
– Ты что-то сказал?
– Нет, – Тук обмяк в седле. Капитан сильно давил на него. Его нужды гнали их вперед, они двигались очень быстро. Несмотря на сменную лошадь, животные готовы были пасть. Тука посетила мысль. А что произойдет, когда они настигнут адъюнкта? Судя по всему, капитан собирался схватить Лорн и Аймасса, ярость заслонила все его прежние намерения. Если Лорн будет убита, а ее планы разрушены, Паран станет сам себе хозяин. Он сможет присоединиться к отряду Вискиджака, если захочет. Разумеется, если они еще живы.
Тук видел множество недостатков в планах Парана. Первый и самый главный просчет заключался в Т'лан Аймассе. Справится ли с ним меч капитана? В былые времена магия накидывалась на воинов Аймассов с яростью отчаяния. Ничего не помогало против них. Единственным способом совладать с Аймассом было разрубить его на куски. Тук не верил, что оружие Парана, к которому прикоснулись боги, годилось для такой работы, но в последние дни капитана невозможно было переубедить в чем-либо.
Они подъехали к очередному ворону, его перья кружились по ветру, его внутренности были обожжены солнцем и краснели, как вишни. Тук снова поскреб шрам и чуть не вывалился из седла, такой яркой и ясной была картина, возникшая у него в голове. Он увидел что-то небольшое, двигающееся с такой скоростью, что оно превратилось просто в смазанное пятно. Ржали лошади, огромная дыра разверзлась в небе. Он вздрогнул, ему показалось, что что-то огромное и тяжелое задело его, дыра расширилась, там внутри клубилась тьма. Тук услышал ржание своей собственной лошади. Все исчезло, он обнаружил, что сидит, вцепившись изо всех сил в луку седла, чтобы не упасть.
Паран скакал впереди, ничего не замечая. Он держался прямо. Без устали вглядываясь в южный горизонт. Одна его рука поглаживала рукоять меча.
Тук взял себя в руки, встряхнулся. Он перегнулся в седле и сплюнул. Что он только что видел? Эта дыра, как воздух, может так сворачиваться? Ответ пришел сам. «Путь, открывающийся Путь может так свернуть пространство». Он догнал капитана.
– Капитан, мы угодим в засаду.
Паран дернул головой. Глаза его сверкнули.
– В таком случае, приготовься.
