несчастью, адъюнкт. Мне жаль». Он подобрал Отатарал и засунул в свои ножны.
Над ним разом заговорили два голоса.
– Ты ему отдал наш меч!
Он встал и оказался лицом к лицу с Опоннами.
– Веревка забрал его у меня, если быть точным.
Близнецы не скрывали страха. Они смотрели на Парана почти умоляюще.
– Котильон тебя отпустил, Гончие тебя отпустили. Почему? – спросила сестра.
Паран пожал плечами.
– Вы вините нож или руку, что его держит?
– Повелитель Теней честно не играет, – ответил брат.
– И вы, и Котильон вовсю используете смертных, – сказал капитан, скаля зубы, – вот теперь и расплачивайтесь.
– Чего вы хотите от меня? Сочувствия? Помощи?
– Отатарал, – ответила сестра.
– Он не для ваших грязных дел, – отрезал Паран. – Вам лучше уйти, Опонны. Я представляю, как прямо сейчас Котильон отдаст меч Удачу Повелителю Теней, они оба сдвигают головы, совещаясь, как лучше пустить его в ход.
Шуты Удачи вздрогнули.
Паран положил руку на меч.
– Сейчас. Я отвечу Котильону любезностью на любезность.
Боги испарились.
Капитан перевел дух. Он снова повернулся к Лорн.
Ее доспехи исчезли, от рук исходило сияние.
Аномандер Рейк со свистом распарывал воздух, снижаясь. Но больше никакого шума он не производил. Путь плотно окружал его со всех сторон. Под ним, делая ленивые круги над Даруджистаном, парил серый дракон. Размером и силой он соответствовал Рейку.
Но он был глуп и охотился за ним на улицах внизу.
Рейк аккуратно расправил крылья, направляясь к лорду Галейна. Его крылья равномерно ходили вверх- вниз. Он осматривал пространство вокруг, готовясь к выбросу силы. Он был Куралдом Галейном, Тисте Анди, и тьма была ему домом.
Лорд Галейна был теперь прямо под ним, увеличиваясь в размерах с невероятной быстротой. Рейк раскрыл рот, откинул назад голову, стукнув ею о воздушную стену. Этот звук заставил серого дракона посмотреть вверх, но было уже слишком поздно.
Двадцать четвертая глава
Я – Дом,
Вмещающий с рожденья
Мятежные сердца,
И в каждой комнате моей —
Трепещущий и гневный экспонат.
А корни от моих камней
Уходят в глубь страдающей земли,
Навеки погребая душу плода.
Остановись, прохожий, у моей двери…
За воротами никого не было. Крокус помчался к дому, думая, что, возможно, уже опоздал. Он взлетел по ступенькам и кинулся к двери. Его отшвырнуло назад потоком силы.
Вор обнаружил, что сидит на мощеной дорожке перед домом. Все тело покалывало. В дверном проеме медленно угасало багровое мерцанье. Магическая защита. «Худ побери», – прошипел он, поднимаясь. Крокус уже встречался с подобным явлением в поместьях знати. Преодолеть магический барьер невозможно.
Продолжая ругаться, Крокус побежал обратно к воротам. Он выскочил на улицу и быстро огляделся по сторонам – никого. Если воины из Малиновой гвардии и продолжали охранять его, они делали это, не показываясь на глаза.
Существовала слабая надежда, что ворота, ведущие в сад дома Барука, лишены магической защиты, но это была чрезвычайно слабая надежда. Он побежал по улице и свернул в первый проулок, уходящий вправо. Там, конечно же, будет стена, но ее Крокус не считал препятствием.
Добежав до конца проулка, он затормозил у начала следующей улицы. Стена довольно высокая, это понятно. Придется с разбегу. Крокус перешел на другую сторону улицы, стараясь успокоить дыхание. В чем тут дело? В конце концов, неужели Барук не мог о нем позаботиться? Разве он не верховный маг? Ведь даже Пальцы толковал о магической защите, которую можно получить у алхимика.
Он медлил, угрюмо глядя на стену перед собой.
