сказать, это то, что сержант хочет видеть тебя живым, поскольку ему важно знать, кто пытался тебя убить. Мы все хотели бы это знать.
Она умолкла, выжидая.
Паран изучал ее круглое призрачно-бледное лицо. В ней было что-то такое, что заставляло забыть о ее физическом облике, пренебречь им. Капитан поймал себя на том, что ведет себя не так, как всегда. Он видел перед собой лицо друга, а он не мог припомнить, когда такое случалось с ним в последний раз. Из-за Порванного Паруса капитан чувствовал себя не в своей тарелке. Он чувствовал, что спускается по спирали, в центре которой находится волшебница. Спускается? Может быть, поднимается. Он не был уверен, это-то его и беспокоило.
– Ничего из этого я не помню, – ответил Паран. И это было не совсем ложью, хотя и выглядело как ложь в глазах чародейки, глазах, прикрытых тяжелыми веками.
– Мне кажется, – добавил Паран, несмотря на ее недоверие, – их было двое. Я помню разговор, хотя и был мертв. Мне так кажется.
– Но ты слышал вращение монеты, – сказала Порванный Парус.
– Да, – ответил он, озадаченный. – И даже более… Я оказался в каком-то месте… Желтый мертвый свет, хор стенаний, мертвые головы…
Порванный Парус кивнула, как будто подтвердились ее подозрения.
– Бог вмешался, капитан Паран. Вернул тебе жизнь. Ты можешь решить, что он сделал это просто так, но я боюсь, что благотворительность ему не свойственна. Ты понимаешь?
– Меня использовали, – без выражения произнес Паран.
– И тебя это не волнует? – подняла она бровь. Паран пожал плечами и отвернулся.
– В этом нет ничего нового, – пробурчал он.
– Я понимаю, – спокойно ответила Порванный Парус. – Значит, Вискиджак был прав. Ты не просто новый капитан, ты что-то большее.
– Это мое дело, – отрезал Паран, избегая ее взгляда. Затем он поглядел ей в глаза, лицо его потемнело. – А какова твоя роль во всем этом? Ты за мной ухаживала. Зачем? Служишь своему богу, да?
Порванный Парус захохотала.
– Не совсем так. Я бы для тебя не смогла сделать так много. Опонны постарались. Паран засопел.
– Опонны? Близнецы, брат и сестра, Близнецы Удачи. Он толкает, она тянет. Это они были в моих снах? Голоса, упоминания моего… меча. – Он замер на мгновение, затем кинулся к шкафу. На нем лежал меч в ножнах. Он положил руку на рукоять. – Я купил его три года назад, а использовал его первый раз только несколько ночей назад, против собаки.
– Ты помнишь это?
Что-то в голосе Порванного Паруса привлекло его внимание. В ее глазах был страх. И она не пыталась скрыть его. Он кивнул.
– Да, я дал мечу имя после того, как купил его.
– Имя?
Паран нехорошо усмехнулся.
– Удача.
Как долго вырисовывался этот узор, – произнесла Порванный Парус, со вздохом закрывая глаза. – Хотя я подозреваю, что даже Опонны не смогли угадать, что ты попробуешь свой меч на гончей Тени.
Паран закрыл глаза, потом вздохнул.
– Это была Гончая.
Она кивнула, глядя на него.
– Ты видел Хохолка?
– Видел.
– Берегись его, – посоветовала Порванный Парус. – Он проник на Путь Хаоса, отчего у меня сделалась лихорадка. Если Пути действительно имеют структуру, Хохолок прямо противоположен мне. Он ненормальный, и он поклялся убить тебя, капитан.
Паран поглядел на свой меч.
– А какова его роль во всем этом?
– Я не вполне уверена.
Похоже, что она солгала, но Паран не стал настаивать.
– Он приходил по вечерам справиться о твоем здоровье. Но последние две ночи я его не видел.
– Сколько дней я была без сознания?
– Кажется, шесть. Боюсь, я не очень-то замечал, как идет время, – он отошел к двери. – Одно я знаю точно. Я не могу больше здесь прятаться.
– Погоди!
Паран улыбнулся.
