Теней и Котильон гораздо более хитрые. Несоизмеримо. Поэтому Апсала, находящаяся под контролем Веревки, никогда бы не смогла приблизиться к Лейсин – об этом сразу бы разнюхали доносчики Когтя, не говоря уже об адъюнкте со своим мечом из Отатарала. Но Апсала больше не находится под властью Котильона, и тот наверняка сделал вывод, что она больше не является простой рыбачкой, не так ли?
– Один проект внутри другого. Ты обсуждал этот вопрос со Скрипачом?
Маппо отрицательно покачал головой.
– Я могу ошибаться. Возможен тот вариант, что Повелители Тени просто увидели возможность захвата господства над пересечением Путей в свои руки. Кинжал наточен, а в подобной суматохе пустить его в ход – проще пареной репы. Единственное, чего я не понимаю, почему воспоминания Апсалы возвратились так быстро… и так безболезненно.
– А мы никак не поспособствовали ей?
– Вот это мне действительно неизвестно.
– Апсала становится Ша'икой. А Ша'ика защищает Малазанские армии, освобождает Семь Городов. Лейсин, желая единоличной власти, прибывает с армией ради того, чтобы поработить непокорных граждан, которые проживают на этих землях.
– Однако вооруженная знаниями и умениями Котильона, Ша'ика убьет Лейсин. Наступит конец империи…
– Конец? – поднял бровь Икариум. – Скорее всего, появится новый император или императрица, находящаяся под властью богов Тени.
– Довольно тревожный прогноз, – проворчал Маппо.
– Почему? Трелл нахмурился.
– У меня появилось внезапное видение, которое открыло императора Искарала Пуста… – Тряхнув головой, он поднял мешок и перекинул его через плечо. – С этого момента, мой друг, лучше всего будет, если мы оставим этот разговор между нами.
Икариум кивнул. Поразмыслив, он произнес:
– У меня есть один-единственный вопрос, Маппо. – Да?
– Я ощущаю, что приближаюсь к разгадке… своей сути. Я ближе, чем когда-либо раньше. Нам сказали, что Треморлор – это понятие временное.
– Да, я тоже слышал, однако что это означает, не знает никто.
– Думаю, это значит ответ. По крайней мере, для меня. Обо всей моей жизни.
– Что ты хотел спросить, Икариум?
– Если я открою свое прошлое, то как это отразится на мне сегодня?
– Ты спрашиваешь меня? Но почему?
Взглянув на Маппо прищуренным взглядом, Икариум улыбнулся.
– Потому, мой друг, что все мои воспоминания покоятся внутри тебя, и ни одно из них ты до сих пор не готов открыть.
«Итак, мы вновь пришли к этой… теме».
– Тот, кем ты являешься, Икариум, не зависит от меня и, тем более, моих воспоминаний. Что за ценность таится в твоем прошлом, которая могла бы оттолкнуть нас друг от друга? Я сопровождаю тебя, друг, в твоем поиске. Если истина – твоя истина – существует, то мы ее обязательно отыщем.
Икариум кивнул, эхо последнего разговора вернулось к нему. «Что-то не так. Предки мои, что-то не так!»
– Внутренний голос подсказывает мне, что ты, Маппо, являешься частью скрытой от меня истины.
Сердце Трелла наполнил лед. «Я никогда не видел его таким уверенным – неужели близость Треморлора заставляет открывать все скрытые двери?».
– Пройдет еще немного времени, и ты все узнаешь.
– Думаю, что так оно и случится.
Они стояли друг перед другом и изучающе себя рассматривали. Один мучился невинным вопросом, а другой прикладывал громадные усилия, чтобы не проговориться, «И все равно до сих пор нас связывает необъяснимая дружба».
Икариум протянул руку и сжал плечо Маппо.
– Нам пора присоединиться к остальным.
Скрипач легко прыгнул в седло своей гральской лошади, которая ждала его у основания высокого храма Искарала. Бхок'арала, визжа и что-то тараторя на своем языке, сновали вверх-вниз по всей огромной стене, аккуратно спуская на спины мулов провиант и походное снаряжение. Одна из обезьянок, не рассчитав усилия, сорвалась со скалы и, жалобно пискнув, рухнула вниз. За ней последовал огромный кулек с продуктами. В ту же секунду из самого верхнего окна показалась фигура Искарала Пуста, который, недолго думая, высыпал на голову беспомощному созданию целый мешок с тяжелыми камнями; ни один из собратьев даже не оглянулся в сторону несчастного.
Сапер оглядел Маппо и Икариума, и, несмотря на то, что они работали с обычной непринужденностью, он почувствовал возникшее между друзьями напряжение. Скрипач решил, что это стало следствием их недостаточной откровенности друг перед другом. «Да, кажется, что перемены затронули каждого из нас». Оглянувшись назад, он увидел Крокуса, который с едва сдерживаемым раздражением сидел на спине унаследованной запасной лошади. Несколькими минутами ранее этот парень сидел за столом и с неутомимым усердием играл своим острым кинжалом, втыкая его попеременно между широко распластанными пальцами левой руки. Несколько раз сапер уже заставал его за этим занятием, и каждый
