– Но ты же знаешь, что это неправда: у тебя не было ни ремня, ни ножен, ни даже щита.
Антилопа пожал плечами:
– Если мне поручено зафиксировать все события, происходящие в империи, я должен находиться в самой их гуще, не так ли, сэр?
– И ты собираешься проявить такое же безрассудное рвение при записи событий, которые произойдут с командой Кол-тайна?
– Рвение? О да, сэр! Но что касается безрассудства, – вздохнул он, – увы! Сегодня мое мужество не идет ни в какое сравнение с тем, что было раньше. Сейчас, собираясь наблюдать за сражением, я облачаюсь в доспехи, шлем, беру короткий меч и щит. Меня охраняют телохранители, а сам я теперь ни за что не подойду к центру битвы на расстояние ближе чем в лигу.
– Годы добавили тебе мудрости, – произнес Булт. Антилопа пожал плечами:
– Да, конечно, но, боюсь, все еще недостаточно, – обернувшись лицом к Колтайну, он продолжил: – Я буду довольно самоуверенным, кулак, но все же рискну воспользоваться случаем, чтобы дать тебе несколько советов.
В этот момент взгляд Колтайна скользнул по Маллику Релу.
– Ты, конечно, должен бояться своей самонадеянности, историк, поскольку только что позволил себе непозволительную вольность. Если бы я не догадывался о той ситуации, которая сложилась сейчас в Арене, и не считал тебя умным человеком. Антилопа, то, наверное, отдал бы приказ Булту закончить свое дело и прикончить тебя.
– У меня мало информации об Арене, – ответил Антилопа, почувствовав, как по спине крупные капли пота начали собираться в тонкие струйки. – Но еще меньше мне известно о тебе, кулак.
Выражение лица Колтайна не изменилось, и священнику внезапно показалось, что перед ним находится кобра, которая, не сводя своих немигающих глаз, медленно поднимается для удара.
– У меня есть предложение, – сказал Маллик Рел. – Может быть, мы начнем совет?
– Еще рано, – медленно ответил Колтайн. – Мы ожидаем моего колдуна.
В ответ на это священник Маела только фыркнул, а Кульп сделал небольшой шаг вперед.
Антилопа внезапно почувствовал, что у него пересохло в горле. Прочистив его, он сказал:
– А не издала ли императрица в первый год своего правления указ о том, что все виканские колдуны должны быть полностью истреблены? А не последовало ли за этим массовых репрессий? У меня в памяти до сих пор стоят наружные стены Унты…
– Да, они умирали медленно, – ответил Булт. – Их тела висели на железных пиках до тех пор, пока вороны не приняли их души. Мы приводили к городским стенам наших детей, чтобы те смотрели на своих мудрых соплеменников и знали, кто виновен в их смерти. Женщина с короткими волосами! В памяти наших детей остался рубец на всю жизнь, и мы уверены, что правда об этом событии теперь не умрет никогда.
– Но ведь это же та императрица, – возразил Антилопа, глядя Колтайну в лицо, – которой вы сейчас служите.
– Женщина с короткими волосами ничего не знает о путях виканов, – ответил Булт. – Вороны, которые вобрали в себя души величайших соплеменников, возвратили их нашему народу: в течение долгих месяцев они ожидали рождения каждого нового смертного. Сила древних мудрецов постепенно возвращается к нашему роду.
Внезапно открылась потайная боковая дверь, которой Антилопа ранее не заметил, и в комнату вошел высокий человек на кривых ногах. Натянутый на самые глаза высокий капюшон откинулся назад, и пред всеми присутствующими предстало юное лицо, принадлежавшее мальчику лет десяти. Темные глаза юноши встретились с взглядом священника.
– Это Сормо Э'нат, – представил его Колтайн.
– Сормо Э'нат – старик, которого казнили в Унте, – выпалил Кульп. – Это был самый могущественный из колдунов, и императрица об этом точно знала. Люди говорили, что он умирал на стене одиннадцать дней. Нет этот юноша вовсе не Сормо Э'нат…
– Одиннадцать дней, – зловеще проговорил Булт. – Ни один из воронов не мог взять его душу целиком. Каждый день прилетал новый дух, который забирал с собой ее малую часть. Одиннадцать дней – одиннадцать воронов: такова была его жизненная сила и такова была честь, оказанная ему крылатыми духами. Одиннадцать духов!
– Старое колдовство, – прошептал Маллик Рел. – Только в самых старых свитках имеются упоминания о таких случаях. Этого мальчика назвали Сормо Э'нат – так кто же это, вновь рожденный колдун?
– Рхиви из Генабакиса тоже так думает, – сказал Антилопа. – Вновь рожденный ребенок может стать сосудом для души, которая не прошла через Ворота Худа.
Внезапно мальчик заговорил: его голос был не по годам наполнен мужской силой.
– Я – Сормо Э'нат, который несет в своей груди память о железных пиках. Одиннадцать воронов воскресили меня, – обвязав свой плащ вокруг плеча, он продолжил: – Сегодня я решил понаблюдать за ритуалом предсказания и увидел в толпе историка Антилопу. Вместе с ним мы стали свидетелями видения, ниспосланного духом огромной силы, духом, чье лицо было невозможно определить. Видение предсказало Армагеддон.
– Я тоже это видел, – подтвердил сказанное Антилопа, – Торговый караван остановился на лагерную стоянку у границы города.
– Кто-то догадался, что ты – малазанин? – спросил его Колтайн.
– Он хорошо говорит на племенном языке, – ответил за Антилопу Сормо, – и умело демонстрирует признаки ненависти к империи. Выражение лица говорит о полном самообладании, что позволяет легко входить в доверие к местным жителям. Скажи мне, историк, ты когда-нибудь раньше видел подобные предсказания?
