дальше. Правда, она решила, что им следует заехать повидать Гарри с Перл. И еще она хотела остаться со Спенсером.
Они добрались до Сан-Франциско в десять часов вечера и направились прямиком в ресторан к Гарри. Там уже знали, чем закончился процесс. Они обнимались и плакали, Гарри угостил их шампанским, а потом Спенсер повез Кристел в «Фэрмонт». Он заказал две комнаты на случай, если их кто-нибудь узнает и сообщит журналистам. Комнаты оказались смежными, и ему это понравилось. Она стояла в дверях и смотрела на него. Он подхватил ее на руки и бережно положил на кровать. Они проговорили несколько часов, вспомнили все, что было между ними когда-то. Потом она наконец уснула, и он, выключив свет, не стал тревожить ее до утра. Утром, ожидая, пока она проснется, он заказал кофе и печенье в номер. Когда она наконец начала потягиваться, просыпаясь, он скользнул под одеяло и устроился рядом с ней.
– Доброе утро, спящая красавица. Ты себя лучше чувствуешь?
Он успел позвонить в свой офис и долго разговаривал с шефом. То, что он ему сказал, не было для Спенсера сюрпризом, и он не сожалел. Босс вежливо объяснил, что после такого сенсационного процесса, который Спенсер вел последние два месяца, они не могут принять его обратно на государственную службу. Он уволен. Они все выразили надежду, что мистер Хилл их поймет. Им очень неприятно, если его увольнение расстроит судью Барклая. Выслушав шефа, Спенсер почувствовал облегчение. Он ничего еще не рассказал Кристел, так как знал, что она расстроится. Был еще один очень странный звонок от главного сенатора Калифорнии, хотя Спенсер даже не был с ним знаком.
Лежа в постели, они поговорили о процессе. После завтрака он показал ей газеты. Первые полосы пестрели заголовками и фотографиями о процессе.
– Чертовски легкий способ стать знаменитой, – улыбнулась Кристел, когда они запивали печенье необыкновенно вкусным кофе.
И тут Спенсеру пришла в голову мысль, от которой Кристел сделалось грустно. Он предложил ей поехать в долину и навестить Бойда с Хироко. Кристел не хотела ехать, слишком больно встречаться со знакомыми местами.
– Я бы не хотела еще раз увидеть ранчо. – Она понимала, что не выдержит этого. Она была уверена, что Бекки уехала, но мать, наверное, все еще живет там. И еще с этим местом связано много грустных воспоминаний. Но может быть, вместе со Спенсером все будет по-другому? – А как насчет тебя? – Она беспокойно посмотрела на него. – Разве тебе не надо ехать домой? – Она знала, что он не звонил Элизабет с тех пор, как они приехали в Сан-Франциско. Ему не о чем с ней разговаривать. Они и так-то не разговаривали неделями, и сейчас, когда процесс закончился, он понимал, что ему придется столкнуться с этой проблемой. Но пока он не может покинуть Кристел.
– Я никуда не тороплюсь. – Он не сказал ей, что потерял работу, считая, что это небольшая цена за то, что он спас Кристел. Во второй половине дня они долго гуляли по набережной, и она купила себе кое-что из одежды. Все, что она заработала в Лос-Анджелесе, там и осталось. Эрни не давал ей ни пенни, и все свои вещи она бросила в Беверли-Хиллз. Она нисколько об этом не жалела, они ей не нужны, даже продавать она бы их не стала. Но ей придется искать работу, не может же Спенсер содержать ее вечно. Таким образом, Кристел вернулась к тому, с чего начала много лет назад. У нее не было ни дома, ни денег. Даже когда она поселилась у миссис Кастанья, у нее было больше средств. Но теперь ее мечта о Голливуде превратилась в реальность, она успела насладиться ею. И еще: теперь она не одна, а со Спенсером. Конечно, он пробудет с ней совсем недолго, она знала, что ему необходимо вернуться в Вашингтон. Но пока она наслаждалась каждым мгновением, проведенным с ним. Во время процесса они не могли разговаривать. Под бдительным оком охранников и шныряющих тут и там репортеров он не смел и дотронуться до нее. Но сейчас, когда все позади, они дни и ночи наслаждались обществом друг друга.
Вечером они вернулись в гостиницу, и она заметила, что публика в вестибюле открыто смотрит на нее. Они решили пообедать в номере. Ее узнавали, многие смотрели на нее с осуждением. Они со Спенсером говорили в тот день о его работе и жизни в Вашингтоне, и он признался, что сам удивлен, что ему понравилась работа, связанная с политикой. Она же рассказывала ему о людях, которых ей довелось встречать в Голливуде, о киноактерах, о своей нелегкой работе. Она заявила, что, несмотря на скотское поведение Эрни, ей нравилась ее жизнь.
– Мне кажется, что в один прекрасный день я бы действительно стала кинозвездой, – сказала она спокойно, когда они сидели, обнявшись, в халатах, купленных в «Ай Маджин». Между ними возникли взаимопонимание и близость, все, что они знали друг о друге, всплыло в памяти, и любовь засияла с новой силой.
– Ты была звездой уже до того, как попала в Голливуд. – Он вспомнил, как она пела в ресторанчике у Гарри. – Может быть, когда все утихнет, ты сможешь вернуться туда.
– Не думаю, что мне захочется, – сказала она тихим голосом, и глаза у нее стали грустными, – тот мир слишком жесток.
Но если не работать в Голливуде, тогда что же ей делать? Она умела петь и играть в кино. А теперь боялась показаться на людях. Гарри предложил ей старую работу в клубе, но она не могла принять от него эту жертву.
– Не будут же люди помнить этот процесс вечно. Он забудется так же, как вчерашние новости. – Тут Спенсер вспомнил звонок сенатора и с удивлением подумал, что же все-таки тому было нужно.
Принесли обед, и Спенсер, наблюдая, как она грустно ковыряет в тарелке, спросил, о чем она думает. В ответ Кристел улыбнулась сквозь слезы:
– Я подумала, что ужасно хочу домой. Но у меня теперь нет дома.
Он тоже невесело рассмеялся. Вот это истинная правда. Ей некуда и не к кому идти. Перл предложила жить с ней, но Кристел не захотела ее стеснять, да она и не знала, останется ли в Сан-Франциско. Сейчас ее планы во многом зависели от Спенсера.
– Давай на несколько дней съездим в долину. Мы не задержимся там, только проведаем Бойда с Хироко. Тебе надо собраться с мыслями. Прошло всего два дня. Давай завтра же поедем в долину.
Она думала, глядя на него, а потом согласно кивнула:
– А как же ты? Ты же не можешь ухаживать и заботиться обо мне всю жизнь.
– А я бы так хотел этого, – прозвучал его шепот в тишине гостиничного номера.
– У тебя также есть кое-какие дела в Вашингтоне, ведь так? Они и так уже, наверное, не блестящие после того, как я вытащила тебя на три месяца. Мне кажется, тебе придется чертовски дорого за это заплатить. – Она подумала об Элизабет, не понимая, какие же у них со Спенсером отношения. Она никак не
