был Зеб, и ей следовало думать о его будущем. Она понимала, что надо найти работу и часть денег откладывать для сына. Ранчо продавать она не собиралась, помня слова отца и не видя в этом никакой необходимости. Это ее дом и дом Зеба, а теперь еще и Вебстеров.
Но она ничего не говорила о своих тревогах Спенсеру, когда он звонил. Он все еще делал это время от времени, но боясь, что он может услышать голос ребенка, Кристел не разговаривала с ним подолгу. Он звонил все реже и реже. Он только лишний раз расстраивался, слыша ее голос, она же продолжала, несмотря на все его уговоры, настаивать на том, что не хочет его видеть. Если он приедет, то увидит Зеба, а это ее секрет, которым она дорожила больше жизни. Кристел знала, что его дела идут очень хорошо. Она как-то прочитала о нем в «Тайм». Иногда в местных газетах ей тоже попадалось его имя.
Весной 1957 года страна вступила в полосу экономического процветания, чего нельзя было сказать о жизни Кристел. Она понимала: так дальше продолжаться не может, ей необходимо было что-то делать. Прошедшая зима была для них очень тяжелой. Ей придется пойти работать, чтобы у них появились деньги.
Зебу исполнилось восемнадцать месяцев, и он повсюду бегал за Джейн. Каждый день он ждал, когда девочка придет из школы. Однажды майским вечером они с Хироко шли следом за детьми по пыльной дороге, вьющейся между виноградниками. Накануне вечером Кристел приняла решение, после того как обдумывала его несколько месяцев. Скандал, связанный с ее именем, за два года поутих и забылся. Она решила, что ей следует вернуться в Голливуд и попытаться найти там работу. Хироко посмотрела на нее с тоской, когда услышала об этом. Она всегда подозревала, что подруга хочет вернуться в Голливуд, поэтому ее слова не удивили японку. Им было очень тяжело расстаться с Кристел, и они боялись, что она захочет продать ранчо. Но насчет этого Кристел быстро их успокоила, а то, что она сказала потом, просто потрясло Хироко:
– Я хочу оставить Зеба здесь, с вами. – Она посмотрела на сына, семенящего за Джейн. Девочка посмеивалась, а малыш заливался радостным смехом. Каждый день, каждый момент сын был для нее живым напоминанием о Спенсере.
– Ты собираешься поехать в Лос-Анджелес без него? – Хироко не верила своим ушам.
– Мне придется так поступить. Смотри, что произошло с Ингрид Бергман. Если станет известно о моем ребенке, пройдет целая вечность, пока кто-нибудь согласится снять меня в какой-нибудь картине. И так-то, наверное, никто меня не возьмет, но я считаю, стоит попробовать. Ведь это единственное, что я умею делать. – И она знала, что умеет это делать хорошо. Год назад ей довелось увидеть фильм со своим участием, и Кристел очень понравилось, как она выглядит на экране. Сейчас, когда ей уже двадцать шесть, она выглядит прекрасно, красота ее расцвела. Сейчас самое время возвратиться, до того как ее не забыли окончательно, пока она еще молода. Она специально оборвала связи в Голливуде, теперь придется начинать все сначала. Но на этот раз она понимала, что ей придется много работать. Она больше не станет искать легкой жизни и связываться с человеком типа Эрни, не будет больше ничьей любовницей. Уж этот урок она выучила очень хорошо. В тот же вечер Хироко обо всем рассказала мужу, и он удивился не меньше жены:
– Она оставляет Зеба с нами?
Хироко кивнула. Бойда это очень тронуло. Он понял, что Кристел им безоговорочно доверяет, ведь она безумно любит своего сына.
Кристел проплакала целую неделю перед отъездом. Ей казалось, душа отделяется от тела, но ехать необходимо. Она должна заработать деньги. Тянуть нельзя, ведь по голливудским нормам она не становилась моложе. Пройдет еще несколько лет и с карьерой киноактрисы можно распрощаться.
– А что, если он забудет меня? – говорила она сквозь слезы Хироко, которая прекрасно понимала, как тяжело Кристел уезжать от ребенка. Она вообще не представляла себе, что Кристел способна на это.
Но в один июньский день она поцеловала его в последний раз и долго стояла на крыльце, глядя на подаренную отцом землю, освещенную утренним солнцем. Прижав к себе Зебедаха, она в последний раз вдохнула запах его чистого тела и с горестным всхлипом передала мальчика Хироко:
– Будь с ним ласкова...
Малыш плакал и протягивал руки к матери. Он никогда не расставался с ней, а теперь она уходила от него так надолго. Кристел пообещала вернуться поскорее, но вряд ли финансовое положение позволит делать это часто.
Бойд довез ее до города и посадил в автобус. Она в последний раз обняла и крепко поцеловала его, глаза ее были полны слез.
– Позаботьтесь о моем сыне...
– С ним все будет в порядке. Ты лучше позаботься о себе.
Он думал о всех трудностях, которые она пережила, правда, теперь она стала старше и опытнее. Он надеялся, что ей повезет.
На один день она задержалась в Сан-Франциско, чтобы купить кое-что из одежды. Денег у нее было совсем немного, но на этот раз она знала, что ей нужно. Она купила несколько платьев, выгодно подчеркивающих ее фигуру и в то же время совсем невызывающих. Она обнаружила, что здорово похудела, работая на ранчо. А поскольку не вылезала из джинсов, то этого не замечала. Она постройнела, и от этого ноги казались длиннее, талия тоньше, а грудь более пышной. Она купила несколько шляпок, не закрывающих лица, и туфли на таких высоченных каблуках, что с трудом могла в них ходить. Она зашла к Гарри и Перл, а вечером попела для них немного, чтобы вспомнить старое время. Она слегка удивилась, что голос звучит совсем неплохо. Стоя на сцене, она вспомнила тот вечер, когда Спенсер встретил ее в этом ресторане после своей помолвки. Все напоминало ей о нем, и она очень надеялась, что Лос-Анджелес не станет напоминать ей об Эрни.
На следующий день она уже прибыла в Голливуд, чувствуя себя новичком. Казалось, никто не обратил на нее внимания, когда она поселилась в одном из дешевых отелей. Она стала одной из многих, приехавших в этот сверкающий город за своей мечтой.
Одного дня оказалось достаточно, чтобы немного освоиться. Дважды она звонила домой. С Зебом все было в порядке, он ел хорошо, только несколько раз бегал в большой дом и искал маму. Но Джейн приводила его обратно. Хироко же твердо заявила, что он выглядит вполне счастливым. На следующее утро Кристел дрожащей рукой набрала номер одного из агентов, с которым познакомилась много лет назад. С тех пор как она впервые появилась в Лос-Анджелесе вместе с Перл, прошло уже пять лет, и теперь она знала, что делать. Агент пригласил ее зайти после обеда, но был с ней не очень любезен.
– Честно говоря, я не могу взять вас обратно на работу.
