– Ты имеешь в виду нас? – Она все еще отказывалась понимать, но он утвердительно кивнул:
– Вот именно. Но я думаю, что ты даже не заметила бы моего отсутствия.
– И куда же ты собираешься отправиться? – Она изо всех сил старалась не показать, как напугана.
– Я собираюсь отправиться домой, не важно, где я его найду. А пока уеду отсюда. Для начала в Калифорнию. К Кристел.
– Ты хочешь уехать из Вашингтона? – Она была поражена. Он действительно собирался все бросить.
– Да, ты правильно поняла. Я славно здесь поработал и достиг многого. Но теперь хочу уехать отсюда. Может быть, я открою где-нибудь небольшую частную практику или займусь политикой на более низком уровне. Но я не собираюсь оставаться здесь. И еще я не собираюсь оставаться твоим мужем, Элизабет. Я хочу развестись с тобой, независимо от того, хочешь ты этого или нет. Мне не нужно твое согласие. Сейчас шестьдесят третий год, а не пятидесятый.
– Да ты просто потерял рассудок! – Она села на кушетку, не спуская с него глаз, полных бешенства и удивления.
– Нет. – Он с грустью покачал головой. – Мне кажется, что я, наоборот, обрел его. Прежде всего нам с самого начала не надо было заключать этот брак, и ты прекрасно знаешь об этом.
– Но это же абсурд! – Она, как всегда, безупречно выглядела, прекрасно подражая в одежде Первой даме. На ней был костюм от «Шанель» и маленькая шляпка. Но теперь и этого у нее не будет. Теперь для нее все кончено.
– Абсурдно только то, что я позволил тебе продержать себя так долго. Ты еще молода, у тебя впереди вся жизнь. Ты можешь сама открыть офис, если действительно хочешь. Но после того, что случилось, – его голос осел, когда он подумал о человеке, которого так искренне любил, – я ничего этого не хочу. Пусть все останется тебе. Волнения, разочарования, сенсации и головная боль.
– Ты просто негодяй! – Она плюнула эти слова ему в лицо.
– Может быть. А может, я просто устал. – И еще ему было грустно. И так чертовски одиноко, что хотелось плакать. И еще ему хотелось к Кристел, которой он всегда принадлежал.
– Ты собираешься поехать к ней, да? – Элизабет всегда говорила о Кристел «она».
– Наверное, если она меня примет.
– Ты дурак, Спенсер. И всегда был дураком. Она тебя не стоит.
Но он повернулся и пошел прочь от нее, поднимаясь по лестнице, чтобы собрать вещи. На этот раз он поступает правильно. В тот же вечер он ушел из дома, и они оба знали, что он уже никогда в него не вернется.
– Из Калифорнии я позвоню своему адвокату, – сказал он, стоя у дверей. Вот и все, что он мог сказать на прощание женщине, с которой прожил почти четырнадцать лет, а она вообще ничего не ответила. Закрыв дверь, Спенсер поехал в гостиницу, чтобы переночевать там, а утром улететь в Калифорнию.
44
В тот же вечер Спенсер позвонил Кристел, чтобы сообщить новости. Он не связывался с ней с тех пор, как уехал в Даллас. Но ее не было дома, и он решил преподнести ей сюрприз неожиданным появлением в Лос-Анджелесе. Полет показался ему бесконечным, его все время одолевали тяжелые мысли, и лишь скорая встреча с Кристел радовала его. Но в квартире ее не было, и он решил, что сможет отыскать ее на площадке киностудии, где, как он знал, она снималась в новом фильме.
Им нужно столько сказать друг другу, и он до сих пор не мог поверить, что наконец-то свободен. Он бросил все и понимал, что на этот раз поступил правильно. Интересно, как к этому отнесется Кристел, и он дрожал от страха, пока ловил такси, ехал до киностудии и шел к павильону звукозаписи. А что, если для нее теперь слишком поздно? Что, если время упущено? А вдруг она не захочет выходить за него замуж? Все это возможно, но он очень хотел встретить только любовь. Он прекрасно знал, как сильно она его любит и как много они значат друг для друга. В этом он никогда не сомневался все эти годы.
Но звуковая студия была пуста, и ему объяснили, что съемка прекращена на две недели в знак уважения к погибшему президенту. Он постоял несколько минут, раздумывая, что же ему делать дальше. Потом вдруг понял. Он взял напрокат машину и решил не звонить ей. Оставалось единственное место на земле, где она обязательно должна быть.
Поездка заняла четырнадцать часов, но ему не хотелось лететь самолетом. Он хотел ехать по дороге и думать о ней, о том, что они теперь будут делать. Один раз он остановил машину у обочины и немного поспал. И дважды ему пришлось остановиться, чтобы перекусить в придорожных кафе. И когда над долиной начало подниматься солнце, он почувствовал, что сердце его наполняется музыкой, как будто душа той, которую он чуть было не потерял, оказалась рядом с ним. В этом странном мире происходили странные вещи, но на этот раз Спенсер был уверен, что совершает самый правильный поступок в своей жизни. Было семь часов утра, когда он приехал на ранчо. Солнце, поднявшееся уже довольно высоко, еще не прогрело холодный воздух. Прохладный ноябрьский день обещал быть великолепным. По бескрайнему полю бежал мальчик, и Спенсер приостановил машину, наблюдая за ним. Сначала он подумал, что это Джейн, но, приглядевшись внимательнее, понял, что это не она. У ребенка были черные блестящие волосы, и он кого- то смутно напоминал Спенсеру. Он вышел из машины и не отрываясь смотрел на него. На вид малышу было лет восемь, и, заметив, что его разглядывает незнакомый человек, он остановился и медленно направился к нему.
Спенсер, не двигаясь, смотрел на ребенка, и когда тот приблизился, у него перехватило дыхание. Он уже когда-то видел это лицо, давно, очень давно, когда сам был ребенком. И это лицо он очень хорошо знал, потому что оно – его собственное лицо. Ему казалось, что это он сам, маленький, смотрит на себя, взрослого. Спенсер наконец двинулся навстречу малышу. И вдруг все понял, что произошло, а она никогда не говорила ему об этом.
– Привет! – Мальчик помахал рукой, и Спенсер замер с полными слез глазами. Он даже не знал, что ему сказать, только улыбался, в то время как слезы катились у него по щекам. И потом он увидел Кристел. Он замерла от ужаса, увидев его, хотела позвать Зеба, но было уже слишком поздно.
Она побежала, как будто хотела схватить его и спрятать. Но и эта попытка слишком запоздала. Она не видела ничего, кроме Спенсера. Он улыбался ей и малышу, и, тихонько заплакав, она остановилась и медленно пошла к нему. Все хорошо, он вернулся домой. На минуту или на день, а может быть, навсегда...
