– Кристел? – Это был его голос, и Кристел закрыла глаза, услышав его.
Он вновь печально и обеспокоенно повторил ее имя.
– Да?
– Это Спенсер.
– Поздравляю вас. – Сердце Кристел остановилось, когда она произнесла эти слова.
Он мгновенно все понял. Барклаи должны были поместить объявления в местной прессе. Он хотел сам ей сказать, но теперь слишком поздно. Она уже знает.
– Я поехал в Нью-Йорк, чтобы разорвать помолвку. Я клянусь. Вчера, как только я вернулся, я сказал ей.
– Думаю, вы оба решили, что это ни к чему.
– Нет... не совсем... я... черт, не знаю, как это объяснить.
– Не надо мне ничего объяснять. – Как ни была она разгневана на него, но сейчас, слушая его, она чувствовала огромную печаль. Она потеряла стольких людей, которых любила, просто он еще один. Он ушел. Ушел из ее жизни отныне и навсегда. Как и другие. Но на этот раз все могло быть по-другому. – Ты не должен мне ничего объяснять. Ты мне ничего не должен, Спенсер.
– Не о том речь, Кристел... я люблю тебя... – Это прозвучало ужасно после того, что Кристел прочла в газете. – Я не хочу все усложнять, только хочу, чтобы ты знала. Мы жили так далеко друг от друга, у нас не было возможности узнать друг друга. – Как жалко прозвучали эти объяснения, ведь инстинктивно он знал, что они бы хорошо жили, что они подходят друг другу. Но он выбрал холодную реальность вместо нежных иллюзий. – Все оказалось так сложно, когда я вернулся.
В последние дни ее образ немного потускнел, но сейчас, услышав ее голос, ему до боли захотелось вновь оказаться рядом с ней, прижать ее к себе. А она молча плакала, слушая его на другом конце провода. Она хотела бы ненавидеть его, но не могла.
– Она, должно быть, необыкновенная женщина!
Он мгновение колебался, не сказать ли ей правду, насколько она обыкновенна, но это невозможно. Он не мог допустить этого.
– Это совсем не то, что чувствую я и ты, нет волшебства.
– Тогда зачем ты это делаешь? – Она ничего не понимала, все это было так запутанно.
– Честно говоря, я и сам не знаю. Наверное, иначе было бы слишком сложно...
– Разве это причина для того, чтобы жениться? Он и сам знал, что нет, поэтому ему нечего было сказать в ответ.
– Да, я знаю, знаю, что это звучит ненормально, но я напишу тебе... просто чтобы знать, как ты... или... если можно, я позвоню тебе.
Он не мог даже думать о том, что снова потеряет ее из виду. Нет, нет, ему необходимо знать, что с ней все в порядке, и, если понадобится, быть там, с ней, но она не хотела.
Слезы медленно стекали по щекам, когда она произнесла:
– Нет... ты ведь женишься. У нас никогда ничего не было. Только мечта. Я больше не хочу о тебе слышать. Это будет напоминать мне о том, чего я не имела.
Она говорила правду, и его особенно подавляло ее нежелание иметь с ним что-нибудь общее.
– Ты позвонишь мне, если что-нибудь будет нужно?
– Например? – Она улыбнулась сквозь слезы. – Как насчет контракта в Голливуде? У тебя не найдется одного?
– Конечно, – улыбнулся он, тоже сквозь слезы, – для тебя – все, что угодно.
Все, кроме того, чего оба желали больше собственной жизни. Он заставил себя сделать это, когда решил, что Элизабет – это правильный выбор. Сейчас, разговаривая с Кристел, он уже не был в этом уверен. Может, она права, не позволяя ему больше звонить. Ему хотелось прямо сейчас сесть в самолет и лететь к ней, но он не мог сделать ни того, ни другого, он должен попытаться наладить жизнь с Элизабет. Он многим ей обязан, а для Кристел он ничего не сделает.
– Я уверен, что увижу однажды твое имя на афишах... или куплю твою пластинку. – Он действительно так думал.
– Может быть... когда-нибудь.
Но сейчас она думала не об этом. Она думала только о нем, как ей будет не хватать его.
– Я так рада, что вновь увидела тебя... несмотря ни на что... это стоило... – Только несколько дней мечты, но главное – она увидела его. И обнимала его. И он сказал, что любит ее.
– Не знаю, как ты можешь сейчас так говорить. Я чувствую себя последним негодяем. Ведь это я должен был тебе все сказать, а ты узнала о моей помолвке через газеты.
Кристел только пожала плечами. Может, это не имело значения. Он никогда не был частью ее жизни. Он от начала и до конца оставался мечтой... приятной мечтой. Она хотела быть сильнее, но опять начала плакать, ей причиняла боль мысль о том, что ей нужно прощаться с ним, прощаться навсегда.
– Надеюсь, ты будешь счастлив.
– Я тоже, – произнес он неуверенно. – Обещай, что позвонишь мне, если я понадоблюсь. Я говорю серьезно, Кристел.
Он знал, что у нее никого нет, кроме Вебстеров, да и те много ли могут сделать для нее.
