уже привыкла к наручникам, что почти не замечала их, за исключением тех случаев, когда ей сдавливали запястья слишком сильно. Делалось это специально, когда наручники надевали те, кто хорошо знал ее отца. Так странно было думать, что, если вдруг ее оправдают, она вновь будет свободна. Она забудет обо всем этом, словно о кошмарном сне, будто ничего и не случилось. Но дни шли – и таяла робкая надежда на то, что ей удастся получить свободу. Дэвид бился о непреодолимые препятствия словно рыба об лед. А Молли просто сидела рядышком с Грейс, держа ее за руку. Все трое очень сблизились за последние два месяца. Кроме Дэвида и Молли, у Грейс не было друзей, и она постепенно поверила им – и не только поверила. Она полюбила их.
Судья уже объявил присяжным, что у них есть на выбор четыре варианта обвинения. Убийство заранее обдуманное и преднамеренное – наказуется смертью, если удастся убедительно доказать, что Грейс заранее спланировала злодеяние, а значит, знала, что ее действия приведут к смерти отца. Далее следует умышленное убийство, то есть если девушка действительно хотела убить его, но не планировала этого заранее и искренне верила в то, что ее оправдают, так как он сделал ей нечто, с ее точки зрения, дурное. Это – до двадцати лет лишения свободы. Непредумышленное убийство – в случае если он и впрямь причинил ей телесные повреждения, а она хотела воспротивиться, ответив ему тем же, но вовсе не собиралась его убивать. Срок лишения свободы по этой статье – от года до десяти. И наконец, убийство с целью самозащиты – если поверить ее россказням о насилии, учиненном им над ней в ту ночь, и о жутких четырех годах адовых мучений. В этом случае ее действия квалифицируются как сопротивление потенциальной угрозе для ее жизни. Дэвид особенно напирал на последнее и с пеной у рта требовал вердикта с формулировкой «самозащита в допустимых пределах» – да, именно это, и только это, было бы справедливо по отношению к этой невинной девочке, которая столько выстрадала, столько мук вынесла в руках безжалостных родителей. Он свое сделал – заставил ее рассказать всю правду на суде. И это ее единственная надежда.
И вот поздним сентябрьским утром суд удалился для вынесения приговора… Услышав о решении суда, Грейс чуть было не потеряла сознание.
Старшина присяжных хмуро поднялся и объявил, что суд вынес решение. Подсудимую обвиняют в умышленном убийстве. Да, они допускают, что Джон Адамс сделал что-то Грейс, хотя они и не знают, что именно, и не допускают мысли об изнасиловании ни в ту ночь, ни когда-либо прежде. Но возможно, он ее даже ударил, а двое женщин-присяжных признали, что даже у порядочных людей порой бывают постыдные тайны. У присяжных хватило здравого смысла, чтобы отказаться от мысли о смертной казни. Следующей статьей было «умышленное убийство» – именно за это и осудили Грейс. Суд посчитал (с подачи обвинителя), что Грейс ошибочно полагала, что будет оправдана, – вот тут-то и зарыта собака. Учитывая безупречную репутацию Джона Адамса, суд и мысли не мог допустить, что этот почтенный член общества действительно представлял угрозу для девушки, но, по их мнению, сама Грейс была в этом убеждена, хотя и ошибалась. Обвинение по статье «умышленное убийство» влекло за собой лишение свободы на срок до двадцати лет.
В конце концов, учитывая юность подсудимой, а также то, что сама Грейс объясняла происшедшее потрясением, ее приговорили к двум годам тюрьмы и еще двум годам условно. И это можно было считать даром судьбы, но два года за решеткой казались Грейс вечностью. Она силилась понять, что говорит этот человек. Смерть казалась ей сейчас избавлением. Судья снизошел даже до того, что клятвенно пообещал хранить ее признание в тайне и не печатать материалы дела, учитывая ее нежный возраст и не желая сломать окончательно ее жизнь после освобождения.
Но Грейс неотступно думала о том, что теперь станет с ней. Что с ней сделают в тюрьме? В следственном изоляторе то одна, то другая сокамерница оскорбляли ее, угрожали, воровали ее вещи. Все мелочи приносила Грейс Молли, а Фрэнк Уилле неохотно выделил девушке пятьсот долларов из денег ее отца – по настойчивой просьбе Дэвида.
Но тюрьма? В изоляторе соседки появлялись и исчезали довольно быстро, и она ни разу не почувствовала себя по-настоящему в опасности. В тюрьме же полным-полно будет самых настоящих убийц, пусть даже женщин. Сухими глазами она смотрела на судью. Жизнь ее давно уже разбита, и она это знает. У нее не было ни малейшего шанса с самого начала. Для нее все кончено. Молли заметила этот взгляд и стиснула руку девушки. Грейс вывели из зала заседаний в наручниках и на сей раз даже в кандалах. Она больше не была обвиняемой – она была осужденной.
А вечером Молли пришла навестить ее в камеру – Грейс должны были перевезти в Исправительный центр, в Дуайт, лишь утром. Она мало что могла сказать девушке – умоляла лишь не терять надежды. Для нее начнется новая жизнь. Нужно только держаться. Дэвид тоже навестил Грейс – он был вне себя от гнева и казнил себя за то, что так подвел ее. Но Грейс ни в чем его не винила. Он пообещал ей подать апелляцию, успел даже позвонить Фрэнку Уиллсу, и тот принял весьма экстравагантное решение. Уступая настойчивому давлению Дэвида, Уилле согласился перевести на имя Грейс пять тысяч долларов из денег ее отца – в обмен на ее обещание никогда более не возвращаться в Ватсеку, никогда к нему в дальнейшем не обращаться и не претендовать на то, что он получает по завещанию от Джона Адамса. Он собирался в ближайшее время переехать в бывший дом своего компаньона – через каких-нибудь пару недель. Правда, он попросил Дэвида не рассказывать об этом Грейс. Он не желал неприятностей и хлопот, хотя и собирался присвоить все имущество семейства Адамс, а также дом со всей обстановкой. Он уже выбросил почти все вещи Грейс и теперь предлагал ей отступного в размере пяти тысяч баксов. Он хотел, чтобы она сгинула навеки, чтобы никогда больше не доставляла ему хлопот. Дэвид согласился на условия этого ублюдка – ради девушки. Он знал, что в один прекрасный день, когда она будет свободна, сможет использовать эти деньги с умом. Теперь это было все ее состояние.
Молли изо всех сил старалась поддержать Грейс в тот вечер.
– Ты не можешь, не должна сдаваться, Грейс! Ты не имеешь права! Ты уже многого добилась. Теперь тебе предстоит идти до конца. Два года – вовсе не вечность. Когда ты выйдешь, тебе будет всего двадцать лет. Как раз подходящий возраст, чтобы начать новую жизнь, чтобы обо всем позабыть…
Дэвид твердил ей о том же. Что надо быть сильной, все перенести… Но все они знали, что это будет нелегко.
Она должна быть сильной. У нее просто нет выбора. Но она так долго старалась быть сильной, что временами ей казалось, что лучше было бы умереть. Лежать в могиле было бы куда легче, чем пережить все то, что выпало на ее долю. А теперь еще тюрьма… Надо было бы ей застрелиться самой, а не убивать отца. Насколько это было бы легче. Так она и сказала Молли тем вечером.
– Что, черт побери, это значит? – взорвалась Молли. Она нервно зашагала по комнате, сверкая глазами. – Ты что, собираешься лечь, сложить на груди лапки и умереть? Да, тебе дали два года. Но это ничто в сравнении со всей жизнью! Могло ведь быть куда страшнее, поверь! Все! Теперь ты знаешь, сколько времени продлится твое испытание, знаешь, когда оно закончится! А с твоим отцом ты никогда не знала этого!
– А как… как все это будет? – с ужасом спрашивала Грейс, не утирая катившихся по щекам слез.
Молли все бы отдала, чтобы помочь ей, но что она могла еще для нее сделать? В ее силах было лишь предложить девушке любовь, поддержку, дружбу. Они с Дэвидом за все это время по-настоящему
