телом… А выпитое вино дарит надежду, что у нее в жизни может еще быть что-то свое, пусть даже и не со Скифом, а свое — потаенное, бабское, как у простых женщин, которые почти каждый день созерцают ее на экране.
— Я ведь тоже когда-то была такой прекрасной женщиной — доброй, отзывчивой. Только не надо рвать меня на части, господа, — сказала она вслух сквозь слезы.
Она ставила одну за другой долгоиграющие пластинки юности на старую радиолу со скрипучей иглой и танцевала босиком на холодном полу с бокалом шампанского в руке.
Звонок в дверь оборвал ее танец. На пороге стояла маленькая девочка с белым голубоглазым котенком в руке.
— Тетя, вам котик не нужен? А то у нас кошка сразу восемь накотила. Их ведь так жалко.
— Нужен, как же мне без котика. Он беленький?
— Беленький и пушистый.
— Голубоглазый?
— Голубоглазый и с длинными усами.
— Тогда ты не уходи, ладно?
Ольга на минуту вышла и вернулась с целой вазой конфет.
— Ну, раскрывай свои карманы! — весело сказала она белокурой Дюймовочке, которая теперь лихорадочно думала, куда бы спрятать эти угощения от драчливых братьев.
Ольга отнесла пушистого найденыша на кухню и налила ему молока. Котенок все пил и пил, стряхивая белые капельки с усов, и его худой животик на глазах округлялся.
Потом она вышла из кухни и набрала номер телефона:
— Лариса?.. Ларисонька, я тебя ругать за беспорядок не буду, не надо оправдываться. Я сделала по- другому. Теперь ты обязательно будешь приходить регулярно… Я завела котенка, который сдохнет, если его не накормить. Купи ему розового пушистого песка и научи ходить в туалет. Все — привет!
Допив шампанское, Ольга налила себе стопочку французского коньяка, который удивительно хорошо шел с шоколадными конфетами.
Уже через полчаса бутылка была пуста, а Ольга спала беспробудным сном, раскинувшись на сбитой постели. Еще через час квартиру открыли своим ключом Хряк и Бабахла и на удивление бесшумно прошли в спальню. Побросав одежду и белье в пакет, они аккуратно завернули Ольгу в одеяло и бережно вынесли из подъезда прямо в свою машину…
Так они поступали не первый раз, поэтому старушки на лавочке тактично отвернулись в сторону.
На следующее утро Серафим Мучник напористой походкой делового человека шел, опережая телохранителей, по узкому коридору радиостанции «Эхо Москвы». За ним неслась парикмахерша, лихорадочно перебирая инструменты в кожаной сумке. Выступление по радио — всего лишь предлог попасть на телеэкран в сводку новостей.
Хряк и Бабахла жевали резинки. Такими они представляли себе подельников-телохранителей деловых американцев.
— Серафим Ерофеич! — расталкивая свиту, его догнал Тото Походин. — Только на два слова!
— Москвичи ждут встречи со мной в эфире, — сурово ответил на ходу Мучник, демонстрируя важность происходящего момента. — Не могу, Анатолий Николаевич. Меня народ заждался.
В Симе больше не было ни грана вальяжной удали блатняги. В строгом официальном костюме, а не в клубном пиджаке, неприступным утесом возвышался перед Тото «державник».
Он милостиво разрешил проводить себя в туалет, где Тото торопливо зашептал ему на ухо:
— Босс, фазеру звонил из Цюриха Коробов. Сказал, что Ольга втихую слетала в Швейцарию и перевела там все ваши активы на одного владельца — свою дочку. Торчу, блин, даже папашку родного кинула, как последнего лоха.
— Она уже проспалась после вчерашнего? — спросил Сима.
— Не в курсе… С утра уехала в «Белочку» и до сих пор сидит там. Босс, ты чо, не врубился, што ли?.. Толкую тебе: Ольга перевела все ваши активы на свою пацанку.
— Как перевела? — заорал фальцетом Сима, забыв о конспирации. — А кто управляющий до совершеннолетия?
— Она сама.
— А на случай ее смерти?
— Держись за унитаз, босс: козлятина Скиф, отец пацанки, не слабо, а?..
— Скиф?.. Почему Скиф? — выпучил глаза Сима.
— Во-во!.. Фазер говорит, что старого Коробова тоже чуть родимчик не хватил. Кинула клево, босс…
Тото вытер ладонью слюнявые губы, которые за широкой спиной Симы помимо его воли расплывались в улыбке.
— Фазер толкует: договорились, мол, с ней, что все ваши бабки она переведет на своего папашку в доверительное управление, так сказать, — продолжал нашептывать он в ухо побагровевшему Мучнику. — А сама за таким базаром финт ушами и все подгребла под себя, стервоза.
Сима поймал в зеркале торжествующую улыбку Тото и заорал, срываясь на визг:
— Поосторожней с базаром, сучок! Стервоза, да моя, понял?
— Понял, босс… Если Скифа грохнуть… Свистни только — пару киллеров из Эсэнговии, в натуре, обеспечу.
— Придурок! — взвизгнул Сима. — Не въехал еще, на кого ты со своими дешевыми понтами дрочишь? Хочешь, чтобы кодло Скифа с бандюками Ворона Симу Мучника в тот же день в деревянный макинтош одели?..
У Тото от его визга отвисла челюсть, но ответить он не успел. В дверь туалета постучала ассистентка звукорежиссера:
— Серафим Ерофеевич, эфир. Народ и журналисты вас ждут. Сима со злостью двинул Тото локтем в грудь и, нахмурив густые черные брови, устремил взгляд в зеркало. Он очень долго добивался вечерами перед зеркалом выражения такой вот державной озабоченности на лице, как ему советовал один очень дорогой заокеанский имиджмейкер.
— Серафим Ерофеевич, уже идут звонки в прямом эфире, — пропищала за дверью ассистентка.
Не удостоив Тото взглядом, Сима покинул туалет и, стараясь не потерять державный вид, под объективами телекамер важно прошествовал в студию звукозаписи.
…Приехав вечером в загородный дом, Сима застал Ольгу в гостиной перед телевизором. На журнальном столике стояла опустошенная наполовину бутылка кампари, а у ее ног лежал Волк, оскалившийся при виде Симы.
— Убери собаку, — потребовал Сима. — Идет треп, что ты все наши активы перевела на Веронику? — устремился он в атаку, когда Ольга затолкала Волка в спальню.
— Истинная правда, — ответила она, отхлебнув большой глоток кампари. — Теперь спроси, зачем я это сделала.
— Зачем?
— Объясняю, — посмотрела она на Симу отрешенным холодным взглядом. — Чтобы у вас, уважаемый Серафим Ерофеевич, или еще у кого впредь не было смысла угрожать моей заднице нарами и лагерными коблами, взрывать меня в машине. А если такое со мной все же случится, тогда не взыщи — по моему завещанию все перейдет отцу моей дочери Скифу до ее совершеннолетия. Еще вопросы будут?
— Будут! — взвизгнул Сима. — Со своими активами можешь делать что хочешь, но мою часть верни, если не хочешь иметь крупных неприятностей.
— Ха-ха, испугал!.. Дорогой муженек, я пересмотрела все наши коммерческие договора, и представь, действительно ни на одной сделке с оружием нет твоей размашистой подписи. Да и ты сам, помнится, утверждал на днях, что чист перед законом, «как небо над Брайтоном». Господин Походин, думаю, подтвердит это. Кстати, его подписи тоже нет ни под одним договором.
— Какое мне дело до Походина? — взвился Сима. — Верни мне мои бабки!
— А разве тебе не говорил, Симуля, твой хитрожопый папа: «Кто не рискует, тот не пьет
