– Вам лучше знать, как вы себя ощущаете, – вежливо сказала Пэрис и стала перебирать в памяти только что увиденную картину, чтобы немного отвлечься.
В этот вечер впервые, отвезя Пэрис домой, Джим поцеловал ее на прощание. Ее поразила его страстность, и она ответила на поцелуй, тая в его объятиях. Одно из двух: либо ему еще более одиноко, чем кажется, либо старая поговорка про тихий омут верна. Но Джим оказался куда более сексуальным, чем она предполагала, и, когда он прижимал ее к себе, Пэрис почувствовала, что он возбужден. Это был хороший признак. По крайней мере Филлис не унесла сексуальность мужа с собой в могилу.
– Пэрис, вы очень красивая женщина, – прошептал он. – Меня к вам влечет, но я не хочу сделать что-то такое, о чем мы оба будем жалеть. Я знаю, как вы любили своего мужа, а я… Я ни разу не был с женщиной с тех пор, как моя жена…
Пэрис об этом догадывалась. Ей вдруг стало стыдно, что после развода у нее уже был один роман. Она боялась, что Джим сочтет ее распутницей. Но зато с психикой у нее все было в порядке. Да и с организмом в целом. А вот в Джиме она не была столь уверена. Глубокое горе подчас оказывает на человека странное воздействие. Джим сам говорит, что уже два года как не выходит из депрессии. Душевная организация мужчины – очень тонкая штука. Пэрис боялась его спугнуть.
– Мы никуда не спешим, – мягко сказала она.
Джим поцеловал ее еще раз и откланялся. Пэрис сочла это обнадеживающим знаком, он все больше начинал ей нравиться. Ей импонировали его идеалы, его отношение к детям, его честность, доброе сердце. Если удастся отвадить Филлис, все у них еще может сложиться. Но пока что Филлис явно не собиралась уходить в тень. Вернее, Джим не торопился ее отпустить. Наоборот, он словно цеплялся за нее, хотя, если судить по поцелую, хватка понемногу ослабевала.
Следующие пару месяцев они продолжали видеться, ходили в кино, ужинали в ресторанах или у нее дома. Пэрис сочла, что так будет легче для Джима: здесь хотя бы не было на стене шляпы Филлис.
Однажды вечером, сев рядышком на диване, они сами не заметили, как перешли в лежачее положение. У Пэрис играла музыка, которую она подобрала по вкусу Джима; рядом с ней он казался счастливым человеком – намного счастливее, чем во все предыдущие месяцы. И все-таки в тот вечер их отношения дальше не пошли – оба решили, что еще не время.
Через пару дней Бикс спросил:
– Ты все еще девственница? Или оно уже произошло?
– Не будь таким любопытным.
Ей хотелось оградить Джима от сплетен. В ней зарождалось к нему серьезное чувство. Они все ближе узнавали друг друга, и Пэрис уже не видела ничего из ряда вон выходящего в том, чтобы по-настоящему его полюбить. У него был один неоспоримый козырь – он был очень чувственным мужчиной. Просто его чувства слишком долго спали.
– Уж не влюбилась ли ты? – приставал Бикс.
– Все может быть, – загадочно проговорила Пэрис.
– Ясно…
Бикс был за нее рад. Мэг тоже. Разговаривая с матерью по телефону, она по голосу слышала, что у нее в жизни происходят какие-то радостные события. Салли уже успела родить, и, общаясь между собой, девушки пришли к выводу, что все идет прекрасно. Салли сказала, что отец без ума от Пэрис и не перестает восхищаться ее красотой. Если он еще не влюблен, то сильно увлечен. То же самое можно было сказать о Пэрис, хотя она и не афишировала своих чувств.
К середине августа у Мэг в личной жизни тоже произошли изменения. На самом деле она еще в День независимости познакомилась с одним человеком, и они уже больше месяца встречались. Но Мэг не была уверена, что мать одобрит ее новый роман, и поэтому поначалу помалкивала. Этот мужчина был намного ее старше, и даже на год старше ее мамы.
– А какой он из себя? – поинтересовалась Пэрис, еще не зная о его возрасте.
Ее удивило, что Мэг целый месяц держала свой роман в тайне. Это было на нее совершенно не похоже.
– Симпатичный. Очень и очень симпатичный. Он адвокат из мира шоу-бизнеса. Работает со звездами первой величины.
–«А как вы с ним познакомились?
– На вечеринке по случаю Четвертого июля. – Мэг не стала говорить, что он – отец одной ее подруги, поскольку все еще опасалась маминой реакции.
– Надеюсь, он в моем вкусе? Или у него волосы дыбом и серьги в ушах?
– Никаких серег. Он похож на нашего папу. В каком-то смысле.
– А сколько ему лет? – спросила Пэрис без всякой задней мысли.
Обычно Мэг встречалась со своими ровесниками, и Пэрис подумала, что этот, должно быть, только- только со студенческой скамьи. Но тогда странно, что у него уже важные клиенты.
– Эй, ты, где там? – Пэрис решила, что связь прервалась, поскольку Мэг молчала в трубку.
– Я тут, мам. Он старше, чем мои предыдущие кавалеры.
– Что значит «старше»? Не девяносто, я надеюсь? – пошутила Пэрис. По меркам дочери, «старше» должно было означать двадцать девять или тридцать.
Мэг набрала побольше воздуха и выпалила:
– Ему сорок восемь. Он в разводе, и у него дочь моя ровесница. Так я с ним и познакомилась.
– Сорок восемь? – опешила Пэрис. – Вдвое старше тебя? Мэг, что ты делаешь?! Он же тебе в отцы годится! – Пэрис очень расстроилась.
