не рассчитывала на такую пылкость и сейчас испытывала колоссальное облегчение.
Она скинула сорочку на пол, Джим стянул пижаму, и они оказались в неведомом краю, где существовали только руки и губы. Джим уже почти начал входить в нее, как вдруг все изменилось. Он оцепенел, жить продолжало только его мужское естество.
– Что случилось? – испуганно прошептала Пэрис.
– Я чуть было не назвал тебя Филлис…
Пэрис почувствовала, что Джим вот-вот заплачет.
– Все в порядке, дорогой… Я тебя люблю… Не волнуйся. Все будет хорошо.
Она нежно погладила его по спине, но Джим отстранился. Даже в полумраке было видно, что он охвачен паникой. Пэрис очень хотелось ему помочь: Джим был ей не безразличен и как мужчина, и как человек. Но она не знала, что делать.
– Я не могу с ней так поступить, – прохрипел он. – Она меня никогда не простит.
– Думаю, она бы хотела, чтобы ты был счастлив, – мягко произнесла Пэрис. – Давай я сделаю тебе массаж, а ты ни о чем не думай. Мы сегодня не будем заниматься любовью. Мы ведь никуда не спешим…
Но она чувствовала, что сейчас Джиму хочется быть подальше нее. И поближе к Филлис. Словно уползти назад, в прошлое, и снова оказаться рядом с любимой женой. Вместо того чтобы дать ей сделать себе массаж, Джим встал и нагишом прошел в ванную. Для его возраста у него было прекрасное тело, но от этого Пэрис легче не стало: ведь он не захотел поделиться им с нею.
Когда Джим вышел из ванной, на нем был костюм, в котором он ходил на ужин. Пэрис испытала шок, но постаралась не подать виду. Джим с трагическим выражением смотрел на нее.
– Пэрис, я не хочу так поступать с тобой. Но я не могу здесь находиться. Я хочу вернуться в город.
В нем словно что-то умерло. Перед ней стоял сломленный человек.
– Сейчас?
Пэрис села и уставилась на него. Ей казалось, что она видит какой-то дурной сон.
– Я понимаю, ты считаешь меня сумасшедшим. Я, наверное, и вправду сошел с ума. Просто я не готов, а скорее всего, никогда не буду готов. Я слишком сильно и слишком долго любил ее, мы столько пережили вместе… Я не могу ее оставить, не могу предать.
– Но ведь она тебя оставила, – мягко произнесла Пэрис, откинувшись на спинку кровати. – Она этого, конечно, не хотела, но выбора у нее не было. Ее больше нет, Джим. Ты не можешь умереть вместе с нею.
– Думаю, я все же умер. Умер в ту же ночь в ее объятиях. Я просто этого не понял. Прости, что поступаю так с тобой. Я не могу быть с женщиной. Ни сейчас, ни когда бы то ни было.
Именно этого она и опасалась с самого начала, хотя все время надеялась, что это пройдет. Но – не проходило. Джим просто не желал выздоравливать. Он сделал выбор в пользу смерти. И Пэрис никак не могла этого изменить.
– Может, нам все-таки провести ночь вместе? Просто полежать рядом. Совсем не обязательно заниматься сексом. Вот увидишь, утром тебе станет легче.
Джим медленно покачал головой:
– Нет, я не смогу. Если нужно, я пешком вернусь в город, а машину оставлю тебе.
Он избегал даже смотреть на нее, и Пэрис поняла, что она для него больше не существовала.
– Я оденусь, – тихо проговорила она, стараясь не думать о том, что произошло.
Ей было страшно грустно и обидно, она чувствовала себя отверженной. Она не сердилась на Джима и понимала, что дело не в ней, но от этого обида не проходила. Ей было горько, что их роман закончился столь бесславно.
Через десять минут Пэрис в джинсах и свитере с наспех собранным чемоданом спустилась к машине. Джим молча сунул вещи на заднее сиденье, Пэрис села спереди, и уже через пять минут они мчались по дороге. Расплачиваться с отелем не было необходимости, поскольку там имелся оттиск с его кредитки. Платить по счетам надо было только перед самим собой.
Всю дорогу Джим молчал, а когда Пэрис взяла его за руку, никак не отреагировал. Он словно был во власти могущественного демона – его вновь призвала к себе Филлис.
– Я больше не стану тебе звонить, – неживым голосом объявил Джим, высаживая ее возле дома в половине третьего утра. – Нет смысла, Пэрис. Я не могу это продолжать. Прости, что напрасно потратила со мной время.
Можно было подумать, что он сердится на нее, но Пэрис знала: он страшно зол на себя.
– Я не напрасно потратила с тобой время, – ласково произнесла она. – Мне за нас обоих обидно. Надеюсь, когда-нибудь ты с этим справишься, для своего же блага. Ты не заслуживаешь того, чтобы до конца дней страдать в одиночестве.
– Я не одинок. Со мной Филлис, память о ней. Мне этого достаточно. – Он повернулся к ней, и Пэрис сжалась при виде его глаз, пылающих болью. Джим так истерзался, что от него осталась горстка пепла. – А у тебя есть Питер, – добавил он, словно желая увлечь ее с собой в эту пучину страдания.
Но Пэрис покачала головой.
– Нет, Джим, – возразила она. – Это у Рэчел есть Питер. А у меня есть только я.
С этими словами она тихо вышла из машины, взяла вещи и поднялась на крыльцо. Не успела она отпереть дверь, как послышался шум мотора.
