Фир хмыкнул: — Больше, чем тебе кажется, брат.
— Там что-то впереди, — прошептал Рулад.
Большие, нависшие над головами камни. Лишенные мха и лишайника, со странной структурой поверхности — сделаны в подражание коре черного дерева, сообразил Тралл, когда подошел ближе. От основания каждого обелиска отходили толстые корни, сплетавшиеся с корнями соседних камней. За ними почва шла под уклон, и оттуда лился свет, словно туман.
Фир провел их между камнями, и все трое встали на краю ямы.
Корни уходили вниз, и между их извивов лежали кости. Тысячи и тысячи. Тралл видел зубастые рыла рептилий — Кашенов, ужасных древних врагов Эдур. И кости, явно принадлежавшие Тисте. Среди них изящно выгнутые крылья вайвелов, а в самой середине массивный череп Элайнта. Толстая и плоская кость лба была проломлена словно ударом гигантской латной перчатки.
Над хаотическим сплетением склонов возвышались лишенные листьев кусты, их серые ветви смыкались между собой. Тут Тралл невольно вздохнул: кусты были каменными, но росли не как кристаллы, а как живые растения.
— Магия Кашенов, — сказал Фир, — рождена из неслышимых звуков, формирующих слова, что ослабляют связи, держащие все материальное вместе, дающие ему почву. Звуков, изгибающих и растягивающих свет, как прилив останавливает и обращает вспять воды реки. При помощи такой магии они сооружали летающие крепости и носились по небу, как облака. При помощи магии они обратили тьму на себя саму, даровав ей голод, от которого не убежать никому подошедшему слишком близко, всепожирающий голод, который питается прежде всего самим собой. — Его голос был странно глухим. — Кашены послали свою магию в садок Матери Тьмы, словно яд. Он запечатал врата из Куральд Галайна во все иные царства. Так Мать Тьма оказалась в самой сердцевине Бездны, стала созерцать бесконечные течения света — все, что она в один ужасный день сможет сожрать, пока последняя долька материи не исчезнет в ней. Уничтожив саму Тьму. Таким образом уже давно мертвые Кашены наслали на Мать Тьму ритуал, который окончится ее гибелью. Когда пропадет весь Свет, когда нечему будет отбрасывать Тень, умрет и Тьма.
Скабандари Кровавый Глаз узнал, что они сотворили, но было слишком поздно. Конец — смерть Бездны — не предотвратить. Путь сущего повторяется на каждом уровне, братья. От миров, слишком маленьких, чтобы их увидеть, до самой Бездны. Кашены привязали всякую тварь к смерти, заставили бесповоротно шагать к уничтожению. Такова их месть. Дело, порожденное отчаянием. Или самым ярым из возможных видов злобы. Видя свое вымирание, они позаботились о том, чтобы все живое разделило их судьбу.
Братья молчали. Глухое эхо слов Фира быстро смолкло вдали.
Затем Рулад заворчал: — Я не вижу знаков этого конечного схождения.
— Да, гибель далека. Дальше, чем мы можем вообразить. Но она придет.
— И при чем тут мы?
— Именно вторжение Тисте заставило Кашенов произвести свой ритуал. Отец Тень вызвал ненависть всех Старших Богов, всех властителей. Из-за кашенского ритуала вечная игра между Тьмой, Светом и Тенью однажды прекратится. И с ней — все существование. — Он оглядел братьев. — Я передал вам тайное знание, чтобы вы смогли лучше разобраться, что тут случилось, что было содеяно. И почему Ханнан Мосаг говорил о врагах далеко за границами смертных Летера.
Ум Тралл озарили первые проблески понимания. Он отвел взор от суровых, одержимых глаз Фира и поглядел вниз. На череп убитого дракона. — Они сразили его.
— Уничтожили физическое тело, да. И заключили душу в узилище.
— Скабандари Кровавый Глаз. — Рулад встряхнул головой, словно желая отвергнуть все, что увидел. — Этот череп не…
— Это он, — ответил Фир. — Они убили нашего бога.
— Кто? — спросил Тралл.
— Все они. Старшие Боги. И Элайнты. Боги отворили кровь своих вен. Драконы породили выводок неописуемого ужаса, чтобы отыскать и выследить Скабандари Кровавого Глаза. Отец Тень был сброшен вниз. Старший Бог по имени Килмандарос разбил его череп. Затем они соорудили для Кровавого Глаза темницу вечной боли, безмерного страдания до той поры, когда Бездна пожрет себя.
— Ханнан Мосаг жаждет отомстить за нашего бога.
Тралл нахмурился: — Старшие Боги ушли, Фир. Как и Элайнты. Ханнан Мосаг повелевает шестью племенами Эдур и куском разбитого садка.
— Четыреста двадцать тысяч Тисте Эдур, — продолжил Рулад. — И, за все годы исследований, мы не нашли родичей во фрагментах Куральд Эмурланна. Фир, Ханнан Мосаг одержим порчеными мыслями. Одно дело — бросать вызов гегемонии Летера, с помощью демонов или с помощью клинков. Другое — вести войну против всех богов этого мира!
Фир медленно кивнул. — Вы здесь, — сказал он, — и вы услышали все. Не для того, чтобы пасть на одно колено и восхвалять имя Короля — Ведуна. Братья, он ищет силу. Ему нужна сила, и его не заботит ее источник и ее оттенок.
— Это слова измены, — ответил Рулад, и Тралл уловил в голосе брата странный восторг.
— Разве? — спросил Фир. — Ханнан Мосаг избрал нас для тяжелого путешествия. Найти его дар. Доставить ему в руки. Дар от кого, братья?
— Мы не можем отказаться, — заявил Тралл. — Он просто выберет других. А нас изгонят или еще хуже.
— Конечно, мы не должны ему отказывать. Но мы и не должны странствовать вслепую.
— А как Бинадас? Что он знает об этом?
— Все, — ответил Руладу Фир. — Может быть, больше самой Уруфи.
Тралл снова уставился на волглый череп в середине ямы. — Почему ты уверен, что это Скабандари Кровавый Глаз?
— Потому что вдовы положили его сюда. Это знание передавалось среди женщин из поколения в поколение.
— А Ханнан Мосаг?
— Уруфь узнала, что он побывал на этом месте. Как он его нашел — остается тайной. Уруфь рассказала все мне и Бинадасу только от отчаяния. Король — Ведун играет с мрачными силами. Его мысли порчены? Сейчас это именно так.
Тралл не отрывал взора от черепа дракона.
Глава 4
Есть течения под каждым течением, и не поверхность воды держит вес.
Пословица Эдур
Нереки верили, что Тисте Эдур — дети демонов. В их крови пепел, как и на их коже. Погляди в глаза Эдур — и увидишь, как сереет мир, размывается лик солнца и бледнеет грубая кожа ночи.
Едва воин — хирот по имени Бинадас вошел в лагерь, нереки подняли вой. Упали на колени, ударяя себя кулаками в грудь и лицо.
Бурак Преграда прошел среди них, выкрикивая проклятия и приказы, но они казались глухими. Наконец купец со смехом повернулся к Серен Педак и Халлу Беддикту.
Халл нахмурился: — Это пройдет, Бурак.
— О, да неужели? Как и сам бренный мир? Как ветер смерти, и наши души взовьются на его струях, словно пыль? И останемся мы лежать на следах его, мертвые, бесчувственные — и наше нынешнее глупое кривляние потеряет всякий смысл? Ха! Будь так, я нанял бы фараэдов!
