– Надеюсь, ты права. Последнее время Виктория сама не своя. Все время нервничает и…
О Боже! Оливия поспешно отвернулась от Эдварда, стараясь скрыть слезы. Какой удар она нанесет отцу! Но он поразил ее еще больше, мягко спросив:
– А ты, дорогая? Тебе не слишком одиноко здесь, со мной?
– Иногда мне ужасно не Хватает Виктории, – хрипло пробормотала она, – но я люблю тебя, папа… и всегда буду любить, где бы ни была. Знай это.
Он подметил какое-то странное выражение в ее глазах, но побоялся допытываться, в чем дело. Не стоит будить спящую собаку.
– Ты хорошая девочка, – шепнул Эдвард, погладив дочь по руке, – и я тоже люблю тебя.
Вечером она принялась писать письмо, в котором постаралась выразить свои чувства к отцу. Она заберет письмо в Нью-Йорк, а потом, под видом сестры, привезет обратно. Вероятно, она чересчур все усложняла, но ничего проще не сумела придумать. Нельзя же отдать письмо Берти и попросить вручить отцу через три дня!
Она с трудом нацарапала, что, как отец и предполагал, жизнь без Виктории невыносима и теперь ей придется найти свой собственный путь в жизни. И чтобы сделать это, необходимо уехать на несколько месяцев, навестить друзей и пожить в монастыре в горах Калифорнии.
Она сама сознавала, что все это со стороны должно казаться полнейшим безумием, но ничего более подходящего не приходило в голову. Оливия заверила отца, что все будет в порядке, пообещала писать и вернуться к концу лета. Добавила, что ее пригласила школьная подруга, хотя отец прекрасно знал, что они в двенадцать лет ушли из школы. Он, разумеется, сочтет это наглой ложью и будет прав. Но Оливия несколько раз повторила, что любит отца, что он никоим образом не виноват в ее поспешном исчезновении, что она просто желает ненадолго остаться одна и вернется окрепшей духом и еще более преданной ему, чем раньше. Говоря по правде, именно этого Оливия желала сестре. На страницу падали слезы, и строчки расплывались. Перед глазами все кружилось, и она даже не помнила, как подписалась.
Потом девушка набросала несколько строчек Джеффу и короткую записку Берти где просила позаботиться об отце.
«Я скоро приеду. Не покидай отца. Я люблю тебя. Олли»,.
Она, задыхаясь, положила записку в конверт и долго лежала без сна, не понимая, что нашло на них обеих и как она могла согласиться на сумасбродный план сестры. Виктория просто спятила, а она тоже сумасшедшая, если потворствует ей. Оставалось лишь надеяться, что Чарлз не обнаружит их проделки и не разведется с Викторией. На плечи Оливии ляжет вся тяжесть содеянного!
На следующее утро она проснулась, полная решимости отговорить сестру. Правда, зная Викторию, можно было без сомнения сказать, что та скорее умрет, чем согласится отступить.
Оливия поцеловала на прощание отца и долго стояла, прижавшись щекой к его щеке, желая в эту минуту лишь одного – остаться с ним навсегда. И пусть когда-то Оливия мечтала о другом, с тех пор она успела смириться с судьбой и уже заранее скучала по той жизни, которой вот-вот лишится.
– Повеселись хорошенько в Нью-Йорке и скупи там все магазины, – наказывал он, и угрызения совести вновь принялись терзать Оливию острыми когтями.
– Я люблю тебя, папочка, – прошептала она, и отец, в последний раз поцеловав ее, отправился в сад.
По дороге в город она была необычайно молчалива, и даже Донован это заметил и долго обсуждал со слугами. Но позже все стало понятным. Она, должно быть, просто чувствовала себя виноватой! Никто и представить не мог, что их скромная, милая, порядочная хозяйка открыто живет с зятем.
Оливия прибыла в дом сестры к трем часам, до того, как Джефф вернулся из школы. Виктория уже ждала, и, несмотря на то что она держалась спокойно и почти холодно, Оливия сразу заметила ее волнение. Завтра утром Виктория отплывает в Европу. Сначала Оливия собиралась приехать на несколько дней раньше, но потом сестры решили, что это будет неблагоразумно: они начнут нервничать, и Чарлз обязательно что-то заподозрит. Кроме того, Оливия хотела как можно больше времени провести с отцом.
Она отдала Виктории свой паспорт, а та вручила ей ключи, документы и список имен слуг, знакомых, секретаря Чарлза и учителя Джеффа. Вот и все. Поразительно мало деталей, никаких сложностей, нечего Особенно запоминать. Все, что Оливии остается, – на следующее утро назваться именем сестры и принять ее обязанности.
Когда вернулся Джефф, Оливия все еще не пришла в себя.
– Что-то случилось, тетя Олли? – встревожился мальчик. – Дедушка заболел?
– Нет, дорогой, все в порядке. Он передает тебе привет.
Она улыбнулась, мысленно наказывая себе вести себя с Джеффом поосторожнее. Правда, Виктория, верная слову, обращается с пасынком куда мягче обычного. Значит, может, если захочет.
– Вот видишь, – заметила Оливия, когда Джефф отправился делать уроки, – ты не хуже меня ладишь с Джеффри.
– Просто притворяюсь тобой. А в обычное время даже не вспоминаю о нем.
– Еще будет время исправиться, когда вернешься, – подчеркнула Оливия, обретая неожиданную уверенность в том, что короткая разлука только скрепит брак сестры. В ее мечтах Виктория представала уставшей от своих эскапад, благодарной Чарлзу, истосковавшейся по теплу и ласке. Они заживут счастливо, а Оливия благополучно вернется в Кротон, И все обойдется. Иначе просто быть не может. Однако ей стало немного не по себе, когда вернулся Чарлз и Виктория в последнюю минуту, когда он уже поднимался на крыльцо, попросила Оливию разыграть роль сварливой жены. Оливия была холодна с «мужем», что, впрочем, ничуть его не удивило, спросила, как прошел день, упомянула какую-то газетную статью. Через несколько минут он поднялся в свой кабинет, так и не поняв, что все это время разговаривал со свояченицей.
– Видишь, как это легко! – торжествовала Виктория. – Все прошло как по маслу!
Сестра была права, как это ни удивляло Оливию. Эту ночь она спала в комнате Джеффри, прижимая
