Александра уже упаковала свои вещи и собиралась приняться за вещи дочерей, когда Анри, столкнувшись с ней в прихожей, схватил ее за руку:
– Я думал, что ты меня поняла. Я же сказал тебе, что ты останешься дома.
– Анри, я должна лететь.
Она не хотела скандалить С ним из-за этого. Ей надо было лететь, и он не в силах был теперь ее остановить.
Анри последовал за супругой в их спальню, где на кровати лежали раскрытые чемоданы, и, с трудом сдерживая бешенство, произнес:
– Почему ты так на этом настаиваешь? Он инстинктивно чувствовал, что тут замешан мужчина. Иной причины быть не могло.
– Потому что для меня это очень важно.
– Ты мне ничего не объяснила. Почему поездка с матерью в Нью-Йорк так для тебя важна? Не соблаговолишь ли ты объяснить это?
Глаза Александры наполнились слезами. Анри все лето был с ней неласков и теперь осложнял и без того трудную ситуацию.
– Я в самом деле не могу этого объяснить. Это касается событий далекого прошлого.
– В них замешан мужчина?
Анри осуждающе посмотрел на жену. Александре он вдруг показался очень постаревшим. «Наверное, Анри боится, – подумала она, – что я увлеклась более молодым мужчиной».
Ей стало жаль его, и, потеряв на мгновение бдительность, Александра покачала головой:
– Ты зря меня подозреваешь, мужчина здесь ни при чем. Это связано с моими родителями.
Хотя Александра говорила правду, она не имела в виду графа и графиню де Борне.
– Но о чем именно идет речь? Изволь мне объяснить. Вдруг Александра, словно больше была не в силах ему противостоять, опустилась в кресло и расплакалась. Однако Анри к ней не подошел и не стал ее успокаивать. По его мнению, она обязана была дать разъяснения.
– Я не могу… это очень трудно сделать… Я сама узнала об этом недавно.
Александра подняла на него полные тревоги глаза, и Анри вдруг понял, что дело тут гораздо серьезнее, что два месяца, назад произошло совсем не то, о чем он думал, когда наказывал жену за «проступки». Чувство вины на мгновение кольнуло его. Стоя у окна, он ждал продолжения.
– Моя мама… мои родители… они должны были тебе это сказать… Я должна была тебе это сказать, но я почти ничего не помнила и, наверное, внушила себе, что это не важно… А теперь думаю иначе…
Анри никак не мог понять, о чем она говорит. Александра перевела дыхание и наконец решилась:
– Анри, я была удочерена.
Он в изумлении уставился на нее:
– Ты была удочерена? Почему же мне никто не сказал? Твой отец об этом ни словом не обмолвился.
Александра продолжала. Она собиралась рассказать мужу все, чего бы это ей ни стоило:
– А до того я была уже удочерена. Мамой и ее первым мужем.
Александра ждала, пока смысл ее слов дойдет до супруга. Анри, побледнев, медленно опустился на кровать.
– Ты серьезно? Выходит, ты не родная дочь Маргарет и Пьера де Борне?..
Это было все равно, как если бы кто-то сказал ему, что картина Ренуара, за которую он заплатил пять миллионов долларов, фальшивая. Его прелестная, безукоризненно воспитанная жена оказалась не потомственной графиней, а неизвестно кем.
Александра кивнула. Она сама была потрясена, когда узнала об этом от Маргарет, и предполагала, насколько ошеломлен будет Анри.
– И Маргарет вообще не является твоей матерью? – прошептал он.
– Нет.
Анри хмыкнул:
– Подумать только, а я столько раз расстраивался, что ты или дети слишком похожи на нее. Тогда кто были твои родители? Ты хоть знаешь?
Она может быть кем угодно… девчонкой с улицы… с самого дна… без роду без племени…
От самой мысли об этом ему становилось дурно. В течение десяти веков его род тщательно следил за чистотой крови, а он женился неизвестно на ком.
– Я узнала об этом два месяца назад. Но я хотела поберечь тебя и держала эту новость в секрете. Больше скрывать мне нечего.
Однако Анри ее слова не успокоили. Он гневно поглядывал на нее, шагая вперед-назад по комнате.
– По мне, уж лучше бы это был мужчина…
– Извини, что я так тебя разочаровала, – грустно произнесла Александра.
В глубине души она надеялась, что Анри не придаст этому столь большого значения, примет ее такой,
