– Приходится, – усмехнулась Хилари. – Я же в Сибиэй достаточно долго. Семь лет.
Все эти годы она пробивалась наверх, пока не стала постановщиком. Она имела право гордиться собой и гордилась. Путь из джексонвилльского детдома, а тем более из Бостона, был очень, очень долгим.
– Переходить никуда не думаешь?
– Из Си-би-эй? Зачем?
– Потому что в этом бизнесе вообще все динамично. Адам это знал на собственном, и не единственном, примере.
Хилари покачала головой с решимостью в глазах, которая поразила его:
– Я никуда не собираюсь переходить. Я присмотрела себе оч-чень красивый кабинет.
Адам почувствовал, что Хилари действительно не шутит.
– Зачем тебе это?
Его озадачило такое честолюбие. Он любил свою работу, добился в ней успеха, но никогда не стремился к высотам карьеры и не мог вообразить себе таких устремлений у красивой молодой девушки.
– Потому что для меня это важно… – Хилари решила быть с ним откровенной:
– Это означает безопасность. И самореализацию. Это нечто ощутимое, что я могу забрать с собой вечером домой.
– Пока тебя не уволят и не возьмут кого-нибудь другого, – возразил Адам. – Не делай ставку только лишь на работу. В один прекрасный день ты окажешься одинокой и разочарованной.
– Это меня не пугает.
Хилари была одна всю жизнь, она привыкла к этому. Ей так даже нравилось, никто не мог ее ни обидеть, ни предать.
«Странная девушка, – думал Адам. – Мне, пожалуй, никогда не встречались такие независимые, честолюбивые особы».
Он отвез ее домой и надеялся на приглашение зайти, но Хилари лишь с теплой улыбкой пожала ему руку и поблагодарила за вечер.
Всю дорогу до своего дома Адам думал о ней и, едва переступив порог, набрал ее номер телефона. Он даже не подумал, что может ее разбудить, почему-то был уверен, что она еще не спит.
Голос Хилари в трубке звучал хрипловато; Адам, вслушиваясь, прикрыл глаза. «Я неплохой парень, – думал он, – и ненавижу жить один. А она так привлекательна… И мальчишкам моим тоже бы понравилась…»
– Алло?
– Привет, Хилари… Я просто хотел тебе сказать, что замечательно провел сегодня вечер. Она мягко рассмеялась.
– Я тоже. Но не пытайтесь отвлечь меня от дела, мистер Кейн. Я не намерена жертвовать работой ради кого бы то ни было. Даже ради вас.
– Я понял. А можно пригласить тебя на ленч как-нибудь на этой неделе?
– Конечно. Если я не буду слишком загружена.
– Может, завтра?
Хилари снова засмеялась. В этом смехе одновременно звучали чувственность и холод.
– Успокойся, Адам, Я же сказала тебе, что никуда не собираюсь переходить из компании.
– Отлично. Тогда давай этим пользоваться. Я зайду за тобой в четверть первого. О'кей?
Он упрашивал ее, как ребенок. Хилари, лежа в кровати, улыбалась в темноте. Не желая самой себе признаваться в этом, она чувствовала, что Адаму удалось пробудить в ней что-то, чего не удавалось другим мужчинам. Кроме того, она ему доверяла.
«Что в этом плохого, в конце концов? – думала Хилари. – Раз или два сходить на ленч. Вреда это не принесет».
С самого приезда в Нью-Йорк она большего себе не позволяла и, как бы это ни было странно, не проявляла интереса к мужчинам. У других девушек были друзья, романы, разбитые сердца. Хилари же интересовало только продвижение по должности и зарплата. Труд был ее возлюбленным, который пока не доставлял ей неприятностей.
– Так что, в двенадцать пятнадцать? – переспросил Адам, не услышав ответа.
– Хорошо, – тихо сказала она.
Адам, вешая трубку, чувствовал себя на седьмом небе.
Утром Хилари нашла на своем рабочем столе розу, а в полдень отправилась с Адамом на ленч в ресторан «Золотой телец» и в офис вернулась лишь в три часа.
– Это ужасно, Адам. Я никогда такого себе не позволяла…
Она отбросила назад длинные черные волосы и закатала рукава блузки. День был чудный, теплый, и возвращаться на работу совсем не хотелось.
– Ты на меня очень плохо действуешь. Меня только что повысили, а из-за тебя могут выгнать.
– Вот и хорошо. Тогда ты выйдешь за меня, мы переедем в Нью-Джерси и родим десятерых детей.
