Маппо выпрямил спину. — И вы решили овладеть такой силой? — Он взирал на Котиилона, удивляясь, что боги способны так заблуждаться, лелеять такие безмерные амбиции. 'Но они начали свой поиск задолго до того, как стали богами…' — Признаюсь: я желаю вам с Темным Троном поражения. Описанная вами мощь не должна попасть в руки бога или смертного. Нет, оставьте ее Азату…
— Мы так и сделали бы, не узнай мы, что Азат теряет контроль. Безымянные, скорее всего, пришли к тому же выводу — и он привел их на край отчаяния. Увы, я полагаю, что последнее их решение еще больше подтолкнет Азат к хаосу и саморазрушению. — Он кивнул в сторону Искарала Паста. Тот скрючился неподалеку и бормотал себе под нос. — Отсюда наше решение… вмешаться. Слишком поздно, увы, чтобы предотвратить освобождение Небрала и засаду. Но… ты же жив!
'Итак, Котиллион… вы искали способы покорить Азат — и обнаружили, что служите ему. Желание против действия'. — Снять проклятие с Икария. — Трелль покачал головой. — Необычайное предложение. Котиллион, я разрываюсь между надеждой и сомнением. — Он вымученно улыбнулся. — Теперь я понял, что такое чистая теория.
— Икарий заслужил избавление от страданий, — сказал бог, — Не правда ли?
— Что я должен делать?
— Сейчас — делай что делаешь, преследуй друга. Не сходи со следа, Маппо. Надвигается столкновение сил такой величины, что они не поддаются осмыслению. Кажется, боги не понимают, что встали на краю обрыва… да, я снова и снова включаю в число непонимающих и самого себя.
— Ты не кажешься непонимающим.
— Ну, тогда… возможно, лучше подходит определение 'беспомощный'. Мы поговорим снова, когда что-то изменится. А сейчас — отринь всякие сомнения. Ты нужен. Нам, каждому смертному и, прежде всего, Икарию. — Он поставил чашку и поднялся.
Слуха Маппо достиг слабый шорох — это вставали и готовились к уходу Гончие.
— Знаю, что говорю лишнее, — добавил бог, — но все же говорю: не теряй надежды. Для тебя главный враг — отчаяние. Когда придет твое время и ты встанешь между Икарием и планами Безымянных… да, я верю, ты сделаешь правильный выбор.
Маппо смотрел в спину Котиллиону, уходившему во тьму. Гончие шагали за ним. Затем Трелль глянул на Искарала Паста. Встретил прямой, ясный взгляд.
— Верховный Жрец, ты намерен сопровождать меня?
— Увы, должен отказаться. — Дальхонезец отвернулся. — Трелль безумен! Он не сумеет! Конечно, он не сумеет! Он считай что мертвец, ах! Мне невыносимо даже смотреть на него! Все целения Могоры — насмарку! Лишняя трата сил! — Паст потер нос и вскочил на ноги. — Передо мной слишком много важнейших задач, о Маппо Коротыш. Ах, мы двинемся путями различными — на данный момент — но одинаково ведущими к славе! Верь Котиллиону. Ты сумеешь. Как и я. Победа будет за нами! — Он потряс костистым пальцем, угрожая небу. И обхватил себя руками. — О боги, нам крышка!
Послышался кашель Могоры: она возникла ниоткуда с охапкой дров, которые нарубила не хуже мастера — дровосека. Дрова упали рядом с костром. — Повороши-ка угли, дражайший супруг.
— Не смей командовать, карга! Повороши сама! Передо мной стоят жизненно важные задачи!
— Например?
— Ну… например, пописать.
Глава 13
Собрались они толпой
Дабы павшего почтить
Был то муж или же сын
Воин, шут или король
Как узнать, ведь статуй нет
И ни фреска, ни доска
Не хранят героя лик?
Но они стояли там
Пировали у столов
Пили сладкое вино
Руки алым оросив
Капли падали на пол
И слетелись тучи ос
Перед лютою зимой
Жажду жизни утолить
Поднимался пьяный шум
Голос с голосом сплелись
И звучал, звучал вопрос
Отовсюду: ПОЧЕМУ?
Истина находит путь
И в собранье дураков
Был вопрос не 'почему
Умер он', не 'стОят ли
Этой жертвы те, что здесь
Заливают жизнь вином
Ублажая снулых ос
Собственную суть забыв
Словно эхо или сон'?
Нет, вопрос тот означал:
'Почему мы собрались'?
Имени он не имел
Но любое из имен
Наших мог принять, и лик
Мог забрать себе любой
Вспышкою открылось нам
(Словно при смерти оса
Излила последний яд)
Что мертвы мы все, что мы
Призраки в уме шута
Короля иль батрака
Или воина, что он
В пьяной дреме вдруг решил
Вспомнить всех — друзей, врагов
Жизнь свою перелистать…
Даже получив четыре новых колеса, повозка трайгаллов оставалась жалкой развалиной. Две тягловые лошади погибли во время спуска. Раздавлены трое дольщиков, еще один сломал шею. Карполан Демесанд сидел на складном стуле, жадно хлебая чай. Голова его была покрыта кровавыми бинтами.
Они вышли из ледяного Омтозе Феллака, и сейчас поезд окружали знакомые пустоши, солончаки и песчаные дюны Семиградья; за покрывалом облаков солнце близилось к зениту. Против обыкновения,
