— А на вид вам не лучше.
— Спасибо. — Скрипач уселся и начал озирать подчиненных. — Дыханье Худа! Что вы делаете?
Корик, Улыба, Каракатица и Тарр, так же как Мертвяк, Горлорез и Наоборот, стояли вдоль борта и глядели на проходящий дромон. У каждого подмышкой голова Тисте Анди.
Скрипач разразился руганью. На палубу выскочили Геслер и Буян.
Моряк быстро понял, что происходит, и крикнул: — Помашите им!
Солдаты повиновались. Она начали приветливо махать руками толпе матросов, солдат и — Бутыл прищурился, разбирая — даже офицеров.
Улыба сказала: — Все путем, сержант. Мы думаем, смена обстановки им понравится.
— Кому?
— Как кому? Головам, конечно.
Тут Буян побежал на корму, где стащил штаны и выставил за борт голый зад. Разумеется, он издал дикарский рык и начал испражняться.
Сослуживцы нарушили строй, пялясь на придурковатого капрала; а Бутыл застыл на месте, увидев на лицах отрубленных голов мрачный восторг. 'Улыбки…' Леска размоталась и незаметно вырвалась из его рук. Живот скрутило.
Он метнулся к противоположному борту.
Капитан Добряк издал звук, как будто его душат. — Отвратительно.
Лейтенант Прыщ кивнул: — Согласен. Боги, что он ест, если производит ТАКОЕ?
На палубе столпились матросы и солдаты, весело обсуждавшие творящееся впереди, на корме 'Силанды'. Джакатаканская галера уже выходила из гавани; зрители на ее палубе молчали.
— Чертовски необычно, — комментировал Прыщ. — Они не схватили наживку.
— Они слишком многое повидали, — пожал плечами Добряк.
— Значит, наши морячки собрали коллекцию голов.
— Идиот. Головы живые.
— Они какие?
— Живые, лейтенант. Я знаю из достоверных источников.
— Даже если так, почему малазане такие вялые?
Добряк посмотрел на помощника, как смотрят на раздавленную гниду. — У вас воистину жалкие способности к наблюдению. Корабль полон антанцев. Неженки, благородные сосунки. Посмотрите на форму. Единственные пятна — от птичьего дерьма, и то потому, что чайки принимают их за мертвых, вздувшихся тюленей.
— Остроумно, сэр.
— Еще один комментарий в таком духе, лейтенант, и я позову парусинщика, чтобы вам пасть зашил. Ха, меняем курс.
— Сэр?
— Ради Худа, что творят эти дураки?
Прыщ проследил взгляд капитана: на корме их корабля уселась папочка пехотинцев со спущенными штанами. — Посмею догадаться, сэр, что Ханфено и Сенни вносят посильную лепту.
— На корму, лейтенант. Заставьте их остановиться!
— Сэр?
— Вы меня слышали! И пусть подойдут с докладом!
— Остановить, сэр? И как?
— Советую пробками. Ну, пошел!
Прыщ принялся протискиваться. 'О, прошу, прошу… пусть они закончат прежде, чем я начну…'
Уход Джакатаканского флота воодушевил команду каждого малазанского корабля. Чайки слетались за лиги на дармовое угощение, бешено вопя и ныряя к волнам. Адъюнкт быстро ушла с палубы, но приказа прекратить дефекацию не отдала. Как и адмирал Нок. Хотя Кенеб заметил, что матросы его судов в представлении не участвовали. Это был жест исключительно Четырнадцатой Армии.
'И, может быть, не такой уж плохой. Трудно сказать в таких случаях', размышлял Кенеб.
Ветер понес их на юго-восток; прежде чем прозвучали очередные четвертные склянки, Джакатаканский флот был далеко.
Дестриант Ран'Турвиан показался на палубе и застал солдатское представление. Он нахмурился, потом заметил Кенеба и поспешил к нему. — Сир, — начал он, — я малость сконфужен. У военнослужащих мезланской пехоты нет чести?
— Чести? Ну, не совсем то слово, Дестриант. Для них превыше всего честь отряда, соперничество, и иногда оно принимает преувеличенные формы. Это вы и видели на 'Силанде'.
Дестриант понимающе кивнул: — Само это судно пропитано магией, остановившей время.
— Вы узнаете особенности магии?
— Куральд Эмурланн, Телланн, Телас и следы Тоблакаи. Хотя в последнем случае природа силы… неясная. Разумеется, продолжал он, — в этом нет ничего необычного. Среди древних Тоблакаев — как говорят сказания — встречались индивидуумы, воители, становившиеся чем-то вроде садков в самих себе. Их мощь была различной, и может оказаться, что с каждым поколением цивилизации Тоблакаев способности слабели. Как я сказал, на 'Силанде' присутствуют лишь следы. Тоблакаи. Очень интересно. Считается, что раса гигантов вымерла.
— Говорят, есть остатки, — заметил Кенеб, — на Феннском Хребте, в северной части Квон Тали. Примитивные, скрытные…
— О да, — сказал Ран'Турвиан, — есть народы смешанной крови. К примеру, Трелли и раса, называемая Баргасты. Как вы и говорили, они забыли прошлую славу. Кулак, могу я задать вопрос?
— Конечно.
— Адъюнкт Тавора… Кажется, отношения с Императрицей стали натянутыми. Я правильно предполагаю? Тревожная новость, если учесть, что нас ждет.
Кенеб отвел взгляд, прокашлялся. — Дестриант, я не имею представления, что нас ждет. В отличие от вас. Что до Императрицы, то я не могу предполагать взаимное недоверие. Адъюнкт — Длань Императрицы. Продолжение воли Лейсин.
— Значит, Императрица не будет склонна отрубить собственную руку? Рад слышать.
— Хорошо… Почему?
— Потому что, — Дестриант тоже отвел взгляд, — вашей Четырнадцатой будет недостаточно.
Калам Мекхар безостановочно мерил шагами палубу. У него пропал аппетит, в животе словно все скрутилось. Когда он начал тринадцатый с заката проход, рядом появился Быстрый Бен.
— Лейсин ждет нас, — заявил Верховный Маг. — И Тайскренн там — как скорпион в норе. Калам, все, что я могу…
— Знаю, дружище.
— Все как под Крепью, тогда…
Они медленно пошли вместе. Калам почесал подбородок. — Там у нас был Вискиджек. И Даджек. Но сейчас… — Он что-то пробурчал и напряг мышцы.
— Давно этого не видал, Калам. Как ты ворочаешь плечами.
— Гм.
— Я так и думал. — Верховный Маг вздохнул и вдруг схватил ассасина за руку. Из тьмы проступил чей-то силуэт.
Адъюнкт. — Верховный Маг, — тихо сказала она, — я хочу, чтобы вы перешли на 'Силанду'. Через садок.
— Сейчас?
— Да. А что-то может помешать?
Калам уловил в ее голосе нерешительность и прокашлялся. — Адъюнкт. Имперский Маг Тайскренн, он… гм, чертовски близко.
