— Где была эта битва? Мы не встречали других ладей.
— Они пришли через садок. Но главное — я слышала имя чемпиона. Вот почему поспешила к тебе. Пора сматываться с клятого корабля — едва заметим землю за бортом, прыгаем! Ты сказал, я возбуждена? Неправда. Я напугана.
— И кто этот пугающий чемпион?
— Его имя Икарий. Губитель…
— И слуга его — Трелль.
Она нахмурилась:- Нет, граль. Ты знаешь Икария? Ты слышал страшные легенды, окружающие его имя?
— Никаких легенд не знаю, Семар Дев. Но мы однажды сразились с Икарием. Мне помешали его убить.
— Карса…
Но Тоблакай улыбнулся: — Ты порадовала меня, женщина. Я охотно встречусь с ним снова.
Она уставилась на него, пронзая взором сумрак трюма… и промолчала.
На другом корабле того же флота Таралек Виид свернулся клубочком, лежа лицом к борту. Его сотрясали судороги.
Икарий стоял над ним. И говорил: — … трудно понять. Летерийцы прежде так меня презирали. Что же изменилось? Я вижу в глазах надежду и поклонение, и это непонятное уважение действует мне на нервы.
— Отойди, — пробубнил гралиец. — Мне плохо. Оставь меня.
— Боюсь, друг мой, это не физическая болезнь. Прошу, выйдем на палубу. Вдохни живительного воздуха — он успокоит тебя, уверяю.
— Нет.
Икарий осторожно присел, чтобы глаза его оказались на уровне глаз бунтующего Таралека. — Я проснулся сегодня более свежим, более счастливым, чем когда-либо. Я ясно чувствую, что прав. Во мне теплота, мягкая и утешительная. Она не исчезает. Не понимаю тебя, друг…
— Тогда, — проскрежетал гралиец полным яда голосом, — я должен снова рассказать тебе. Кто и что ты есть. Я должен рассказать и приготовить тебя. Ты не оставляешь выбора…
— Не нужно, — мягко ответил Икарий, кладя руку на плечо Таралека.
— Глупец! — прошипел гралиец, сбрасывая руку. — В отличие от тебя я помню! — и сплюнул.
Икарий встал и поглядел на старого друга с высоты своего роста.
— Не нужно, — сказал он снова и отвернулся.
'Ты не понимаешь.
Уже не нужно'.
Он стоял на самой высокой башне Замка Обманщика. Ничего не выражающие глаза взирали на хаос внизу. Корабли Адъюнкта выходили из гавани, устремляясь в темные просторы моря.
Справа от него, всего в трех шагах, начиналась трещина, придавшая всей смотровой платформе угрожающий крен. Трещина возникла едва год назад, она проходит через всю крепость, до погребов; усилия инженеров не приносят результатов, что ставит их компетентность под серьезное сомнение. Старое сердце Малазанской Империи ранено, и он не ждет, что оно долго продержится.
Человек ощутил рядом присутствие, но не обернулся. — Император, — раздался его тихий голос, — давненько не виделись…
Шепот Темного Трона прозвучал тихой угрозой: — Ты всегда таким будешь, Тайскренн? Всегда и всюду? — Тихое фырканье. Голос раздался ближе: — Ты снова позволил загнать себя в клетку. С ума меня сведешь.
— Ночь выдалась хлопотливая, — заметил Верховный Маг Империи.
— Ага, ты ощутил мою… деятельность? Разумеется! Не такая прочная клетка, как мне казалось.
— Я смею рассматривать происходящее с отдаления. — Маг помолчал. — Как и ты. — Он глянул на бесформенную кляксу тьмы рядом. — Подозреваю, новая роль мало что изменила.
— Ты вступил в заговор с Быстрым Беном и Каламом. Ты помчался к ним на Семиградье — и чего достиг? Императрица стоит на зыбучем песке, джисталь бродит без оков по коридорам власти, Коготь ослаблен и прогнил изнутри, мои верные виканы в осаде. Скажи-ка, Тайскренн, мог ли ты предвидеть ответ Д'рек на измену жрецов и жриц?
— Измену?
— Д'рек истребила твоих сотоварищей! В каждом храме!
Верховный Маг помолчал. Бог становился все беспокойнее. — Год назад один мой старый друг спешно направился сюда, отплыв из Великого Храма Д'рек в Картуле.
— Так ты знал?
Тайскренн тихо улыбнулся: — Нанятый им корабль принадлежит мне. Увы, он об этом не ведал.
— Так и знал! — воскликнул Темный Трон. — Ты никогда не покидал культа!
— Осенняя Змея — вестница смерти, а смерть приходит ко всем. Ко всем нам, смертным. Как можно забывать об этом? Какой смысл?
— Империя — моя! Не Д'рек! Не твоя!
— Император, твоя паранойя всегда пугала меня даже больше твоей жадности. Во всяком случае, Лейсин правит… пока что. Или, — покосился он на бога, — ты планируешь триумфальное возвращение?
— Спасти всех от самих себя? Ну уж нет. Ненависть — самый цепкий сорняк нашего мира… особенно если люди вроде тебя бездействуют.
— Я насадил много садов, Император, но все они одичали или погибли.
— Почему ты согласился стать затычкой для Быстрого Бена?
Верховный Маг удивленно моргнул.
— И почему он не позвал тебя, когда я послал его в такой кошмар?
— Я был бы очень разочарован, — медленно проговорил Тайскренн, — если бы он позвал меня так скоро. Я уже сказал, что смотрю на дела в нашем мире из отдаленной перспективы.
— Почему Д'рек не убила тебя?
— Она пыталась.
— Что?!
— Но я отговорил.
— ВОЗЬМИ МЕНЯ БЕЗДНА, КАК Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!
— Даже боги должны уметь сдерживать темперамент, — заметил Тайскренн, — дабы не подавать дурной пример.
— Что ты сказал Д'рек?
— То, что сейчас сказал тебе.
— Мой темперамент в порядке! Я совершенно спокоен — исхожу яростью и гневом, да, но спокоен!
Они помолчали. Наконец бог пробормотал: — Бедные мои виканы…
— Они не так уязвимы, Император, как ты страшишься. У них будут Нил и Нетер. У них будет Темул, а когда он состарится — через десятки лет — он обучит юного воина, чье имя Колтейн. — Маг сложил руки за спиной, хмурясь на застланный дымом город. Занималась заря. — Если хочешь страшиться — страшись за своего ребенка.
— Я ничего не…
— Лжешь. Темп вышел из Щупова кабака — и ты убежал.
— Тактическая необходимость!
— Разумеется.
— Ты сидишь в гадючьем гнезде. Рад за тебя. Прощай.
Тайскренн изобразил поклон. — Император, прошу передать приветствия Котиллиону.
— Передай сам, если осмелишься.
